Испытание любви. Случай в Гаване - [3]

– Если ветер продержится, – замечает баронет, – мы еще сможем выбраться в город и пообедать у Дельмонако.

Замечание показывает, что сэр Чарлз знаком со столицей западного мира; это на самом деле так: перед плаванием на Кубу он провел здесь несколько недель и много раз обедал в знаменитом ресторане Дельмонако.

– Сколько времени вы намерены провести в Нью-Йорке? – спрашивает майор.

– Думаю, хватит пары дней.

– Пары дней! Стоило ли ради этого плыть сюда? Вы не шутите, Чарли?

– Нисколько, я говорю серьезно. Не собираюсь оставаться в великом Готеме (Одно из прозвищ Нью-Йорка. – Прим. перев.) ни на час дольше, чем необходимо. Для моей цели может хватить и одного дня или даже меньше, если удастся найти нужного человека, не затратив много времени.

– О ком вы говорите?

– О том типе, с которым мы здесь познакомились. Он пишет в газеты.

– А! Райан, репортер – из «Уорлд» или «Геральд», не помню точно. Найти его нетрудно – когда он трезв. Он будет в том же баре, в котором мы его впервые увидели. Говорят, он там всегда пьет. Но зачем он вам, Чарли? Вам нужна газетная заметка?

– Именно.

– И вы не намерены оставаться дольше двух дней?

– Даже меньше, если удастся. Конечно, если вы не возражаете, майор.

– О! Мне все равно. С меня хватило нью-йоркской жизни в первый раз. Но вы – вам здесь нравилось. Помните, я с трудом уговорил вас уплыть.

– Ах! С тех пор многое изменилось.

– Да, понимаю. Девушки янки вас больше не привлекают. Вам больше нравятся красавицы креолки с Кубы – и особенно одна из них, прозванная «красавицей Гаваны».

– Послушайте, майор. Не нужно больше шутить. Я не в настроении, как вы могли заметить. Дело, которое привело нас в Нью-Йорк, слишком серьезно для шуток. И оно не позволяет мне показываться на улицах и в общественных местах. Когда я говорил об обеде у Дельмонако, то имел в виду отдельный кабинет. Там будем только мы с вами и этот Райан. Все остальное время мы будем инкогнито; вы ведь заметили, что я даже убрал название «Снежинка» с борта яхты: теперь она называется «Изабель».

– Но зачем все это, Чарли? Могу я узнать?

– Да, майор, можете и должны. Я вам объясню. Дело в том, что ИзабельМейсон должна считать меня мертвым.

— Ага! Теперь понимаю. Для этого вам нужен газетный репортер. Так вы собираетесь испытать ее?

– Совершенно верно. Я все продумал. В Нью-Йорке издается газета на испанском языке, хорошее иллюстрированное издание. Называется «Ла Иллюстрасьон». Она распространяется во всех испано-американских республиках и особенно популярна на Кубе. Я видел ее в доме миссис Мейсон и знаю, что она эту газету выписывает. Райан должен напечатать заметку в этой газете, сколько бы это ни стоило.

– Он, конечно, сможет это сделать – легко и недорого. Нью-йоркская газета – как раз то, что нужно, для распространения такой «затонувшей утки», как здесь говорят.

– Затонувшая утка! Очень подходящее название для заметки, которую я собираюсь спустить на воду: она действительно имеет отношение к потоплению. Ха-ха!

– Понимаю вас, Чарли. Но дело может оказаться совсем не смешным. Я прошу вас еще раз подумать, прежде чем печатать сообщение. Я еще раз предупреждаю, что вы задумали опасное дело.

– А я еще раз говорю вам, майор, что намерен – нет, принял твердое решение – рискнуть опасностью, на которую вы намекаете. Лучше это, чем то, что возникает в моем воображении. То, о чем я говорю, должно быть сделано любой ценой.

В тот же вечер все было сделано – у Дельмонако; именно там сэр Чарлз Торнтон и его друг майор Лоуренс встретились с газетным репортером; там репортер получил небольшой текст, который за плату пообещал напечатать в «Ла Иллюстрасьон».

На следующий день заметка появилась в газете – газета еженедельная, но как раз был день ее выхода. А еще через день почтовый пароход, отправляющийся в вест-Индию, увез множесто экземпляров; и на одном было написано «Сеньора Мейсон, Гавана, Куба».

Выходя из Нью-Йоркского залива, пароход обогнал яхту, которая тоже направлялась в океан. Это была бывшая «Снежинка», теперь «Изабель». Никто, кроме Райана, не знал, что ее владелец побывал в Нью-Йорке.

* * *

Мы возвращаемся на Кубу, в дом сеньоры Мейсон, и, заглянув в гостиную, снова видим дону Изабель – домашние называют ее «ла нинья». Прошло примерно три недели с необычной сцены ее расставания с возлюбленным, и с тех пор у нее не было от него никаких сообщений и никаких известий о нем. Ее это не очень тревожит: расставаясь, он говорил, что не знает точно, когда сможет ей написать. Он собирался совершить кругосветное плавание, пересечь все океаны, Заходить во множество портов и увидеть мир, насколько это может сделать богатый владелец яхты, – короче говоря, продолжительность и направление путешествия совершенно неизвестны. Но со временем он вернется. Она это знает; и хотя его отсутствие ее сердит, она утешает себя мыслью, что через какое-то время он снова будет с ней. Сидя в гостиной, в которой видела его в последний раз, девушка не сомневается в нем и ни в чем не подозревает. Она думает только о часах, проведенных с ним, – сейчас эти часы кажутся краткими мгновениями. Разве это не благословенные мгновения? Ежедневно с его отплытия она одна приходит в эту комнату и, встав на колени перед изображением Мадонны, молится за него – мужчину, завоевавшего ее сердце. Вот и сегодня, спустя три недели после «