Испытание любовью - [3]

- В офис, Владислав Олегович? - Юра тут же уселся на водительское место, на котором оказывался не так уж часто, и смотрел на шефа в зеркало заднего вида.

Влад отвернулся к тонированному окну. Ему действительно надо было в офис по всем тем причинам, о которых он уже сам себе мысленно напомнил. Он опять затянулся, ощущая пока еще далекую боль в висках.

- Поехали в "Билли Бонс", Юра. - Так и не отвернувшись от окна, велел он водителю.

Пауза, последовавшая за этим распоряжением, длилась не больше пары секунд. После чего двигатель машины плавно и тихо заурчал и они направились в требуемую сторону. Юра являлся его водителем достаточно долго, чтобы знать -- Владислав Олегович не переносит, когда ему перечат или пытаются дать совет. Уж тем более, он не потерпел бы вопросов или вмешательства от водителя. Как, впрочем, и, практически, ни от кого.

"Билли Бонс" относился к разряду самых элитных заведений их города. Теоретически, попасть сюда мог кто угодно, но вот задержаться, или, уж тем более, стать vip-клиентом -- мало кому удавалось. Возможно, уже потому, что "Билли Бонс" - являлось одним из лучших казино в городе. И своим существованием во многом было обязано как строительной фирме, которой когда-то руководил Влад, так и комитету, который тогда как раз нуждался в смене руководства, чем Захарченко не преминул воспользоваться.

Так что наведывался он сюда часто и всегда получал неизменно радушный прием.

Впрочем, играл Влад очень редко, настолько, что даже владелец самого заведения по памяти мог перечислить подобные уникальные эпизоды. Зато он очень любил ресторан, располагающийся на втором этаже этого казино. Здесь у Влада имелся свой, закрепленный за ним, кабинет. И в этом месте ему практически не требовалось открывать рта -- сотрудники и обслуживающий персонал знали почти все нюансы его предпочтений и вкуса.

Именно потому он и приехал сейчас сюда. Оставив Юрия в баре на первом этаже с кофе и разрешив водителю пообедать, Влад поднялся по широкой лестнице на второй этаж, кивком поздоровавшись с администратором и сказал только одно слово. Обычно Захарченко не пил во время обеда, но сегодня все шло не так.

Не успел он расположиться на широком и удобном кожаном диване, как тихий и незаметный официант поставил на стол графин с коньком (без сомнения, любимого сорта Влада) и пузатый бокал. Сноровисто расставил несколько тарелочек с холодными закусками, раскрыл и подвинул меню. После чего молча застыл, наблюдая за выбором гостя.

Влад плеснул себе коньяка, сам, он ненавидел, когда это пытался сделать кто-то еще, и не особо присматриваясь, ткнул пальцем в названия. Все так же тихо официант забрал меню и исчез. Наконец-то оказавшись в одиночестве, Влад сделал еще один большой глоток коньяка и откинулся на спинку дивана. Уперся затылком в прохладное дерево обшивки и резко дернул галстук, ослабив узел. Головная боль нарастала, все отчетливей пульсируя в висках. За все в жизни приходится расплачиваться и эта треклятая боль, видимо, была одной из составляющих платы за то, как и в каком ритме он жил. Врачи в один голос твердили, что это последствия стресса и избыточного напряжения, на что Захарченко только хмыкал и иронично благодарил за консультацию, игнорируя советы отдохнуть. Те, кто отдыхают или пекутся о чрезмерной нагрузке -- не достигают того, чего достиг он в свои тридцать шесть лет.

Продолжая глотать коньяк и один за одним поглощать шарики паштета и сыра, он наблюдал за тем, как принесли и расставили его заказ. Дождавшись, пока незаметный мальчик исчезнет совсем, он в полном одиночестве принялся за обед.

Владислава совершенно не смущала пустота комнаты, он часто за обедом обдумывал новые проекты или решал в уме несколько проблем одновременно, а от того, любая компания, даже самой выдрессированной прислуги, его отвлекала и раздражала. Он и сейчас пытался сосредоточиться на делах, но проклятая головная боль отвлекала сильней обычного. А Влад был слишком раздражен и, вопреки здравому смыслу, валил все именно на этот недуг.

Он всегда умел четко ставить цели и расставлять приоритеты. Обычно его не смущали требуемые жертвы и те, по чьим головам приходилось ступать на пути к желаемому. Потому он и имел сейчас столько. Потому его опасались сильные люди, и попросту боялись слабаки. Даже этот официант, который так хорошо выполнял свою функцию, определенно нервничал в его присутствии, пусть и обслуживал Влада едва ли не каждый день и ни разу не получил от него ничего, кроме очень хороших чаевых. Репутация Влада не являлась тайной. Захарченко же редко беспокоился о подобном. Многие считали его бессердечной сволочью и хамом. И, поскольку, в основном, это было правдой -- такое мнение так же его не волновало.

Принимая решение, Влад делал все, чтобы быстро и четко то реализовать.

Но иногда, очень редко, и все же, иногда -- он сомневался в правильности содеянного. И тогда его настырная головная боль делалась почти нестерпимой, а настроение становилось хуже, чем ситуация с гос. финансированием бюджета города. То есть -- конкретно отвратительным. Что не замедляло проявляться во вспышках раздражения и срывах на первом, подвернувшимся под руку.