Испытание - [13]
— Что сам?
— Эх, — вздыхает Бусыгин, — все ты знаешь.
— Испытатель — дело серьезное.
— Знаю.
— Ну, коль знаешь, готовься, только по-серьезному.
— А поможешь?
— Всей душой, Коля.
Первая «тридцатьчетверка» мелко задрожала — двигатель заработал на малом газу. Константин Ковш взбирается на место механика-водителя. Он подмигивает Бусыгину, улыбается. Но как только притронулся к рычагам, — сразу посерьезнел, отрешился от всего.
На «КВ» стоит Патоличев. Рука поднята, пальцы сжаты в кулак. Его голос гремит под сводами цеха: «Мы должны работать так, чтобы каждый из нас после разгрома врага мог сказать: «Я в суровые дни Отечественной войны работал в коллективе Танкограда. Мы давали фронту грозные танки, мы сделали все для победы над врагом».
Финишная ленточка на конвейере перерезана. Танковый дизель ревет во всю мощь, Т-34 осторожно трогается с места. Люди бросают кепки, танковые шлемы, кричат «ура». Но слышен только оглушительный вой мотора.
Бусыгин не выдерживает: он вскакивает на броню танка. За ним другие. Начальник цеха Воронцов пытается снять «десант», машет руками, грозит. Но его никто не слышит.
Первая «тридцатьчетверка» ушла из цеха.
ТАНК УЧИТСЯ ХОДИТЬ…
Бусыгин вышел из дома и зажмурился от яркого солнца. Было безветренно, небо — голубое, безбрежное.
Кто-то, проходя мимо, сказал:
— Бабье лето.
Вот оно какое — бабье лето. Идя по молодой аллее, Бусыгин стал вглядываться в ее осенний наряд. Увидел, как желтая прядь вплелась в вязь листвы молоденькой березки.
Сегодня впервые Бусыгин прошел не в цех, а вместе с Константином Ковшом поехал на танкодром. Сбылась мечта Николая: его первым из «СБ-34» определили механиком-водителем при опытном цехе.
Радовался солнцу, теплу. Радовался своей новой работе.
Конечно, никакой он еще не испытатель — пока только механик-водитель танков. Но все-таки первый шаг к мечте сделан.
За городом лес и поле в полном осеннем убранстве. Воздух чист, напоен ароматом перезревших трав.
Когда танк «КВ» остановился на несколько минут на опушке, Бусыгин вылез из машины и оглянулся на лес, прислушался. Показалось, что роща шепчется: стоял неумолкаемый и ровный шелест листопада.
Поехали дальше.
Предстоял нелегкий день на танкодроме, а потом и на полигоне.
Почти каждый месяц завод ставил на производство модернизированные тяжелые танки типа «КВ». И вот сейчас на грозную машину поставили новую, 122-миллиметровую артиллерийскую установку, и надо было проверить качество пушки стрельбой и возкой, прочность и безотказность, загазованность боевого отделения при стрельбе с открытыми и закрытыми люками и многое другое.
На танкодроме машину встретил Николай Леонидович Духов, один из создателей серии тяжелых танков. Он был невысокого роста, одет в комбинезон, в руках держал танкошлем и маленький чемоданчик. Духов то и дело вытирал платком круглое лицо, большой лоб, бритую голову. Добрые, большие темно-серые глаза смотрели внимательно и приветливо. Конструктор прославленный, именитый. И в звании — генерал. Лауреат. Между тем чувствовалась в нем какая-то мягкость, чуть ли не застенчивость. Он чем-то напоминал Бусыгину старшего мастера: так же всегда прибавлял «пожалуйста», «прошу вас».
Духов поздоровался с экипажем.
— Все в порядке? — спросил он Ковша.
— Все, товарищ генерал, к испытаниям готовы. В расчете — новенький, из «СБ-34», механик-водитель Николай Бусыгин.
Бусыгин сделал шаг вперед: мол, вот он я. Духов улыбнулся — и глазами, и пухлыми красивыми губами.
— Кировец, товарищ генерал, — смело сказал Бусыгин.
— «КВ» собирали?
— Собирал в Ленинграде. И здесь тоже.
— Очень хорошо. А лет сколько?
— Шестнадцать.
— Смотри-ка… А крупен, богатырский парень. Ну хорошо, сейчас подъедет Петр Климентьевич и начнем. Прошу вас — передохните пока.
Бусыгин спросил:
— А кто такой Петр Климентьевич, кого ожидаем?
— Полковник Ворошилов, военпред, — ответил Ковш.
— Вот оно как… Сын Ворошилова, того самого?
— Сын маршала.
Николай чуть ошарашенно посмотрел вслед Духову.
Константин взял Бусыгина за локоть, потянул за собой, к деревцу. Сели на мягкую траву, присушенную солнцем. Невдалеке на какой-то жерди примостился коршун, и было непонятно, что нужно ему здесь — ведь никакой добычи не предвидится.
Ковш проследил за взглядом Николая, тоже глянул на коршуна.
— Намаялся, бедолага, облетел свои владения, отдыхает. Мастер летать. А если сиганет вниз, то затяжным. — Улыбнулся: — Не раскрывая парашюта.
Помолчали. Хорошо было лежать на траве, подставив лицо солнцу, вдыхая аромат степи.
— Послушай, — прервал молчание Бусыгин. — Что, по-твоему, главное в работе испытателя танков?
Ковш задумался. Он машинально жевал травинку. Николай внимательно на него смотрел. Ему нравился этот человек. Было ему лет тридцать. Крепко сложенный с добрым и умным лицом, смелый и решительный. Он управлял танком как бы шутя, уверенный в своем мастерстве, которое рождалось еще на финской войне, среди лесов и болот. Болота с их топями — это же настоящие пропасти: чуть не досмотрел, заволновался — и конец тяжелой машине, конец всему. А попробуй разглядеть топь эту. Покроется зимой тонким ледком, запорошится снегом — гляди в оба. Нужно ювелирное мастерство и быстрая реакция, чтобы не попасться в коварные сети, расставленные природой. Может, именно об этом и думал Константин Ковш, размышляя над вопросом молодого испытателя.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.