Исповедь восточной женщины - [4]
Но любимый рядом, знаками, жестами, словами поддерживает меня:
— Ничего, ничего, хабиби, все замечательно, все хорошо!
Наконец, все устали, прощаются, расходятся. Мы всех провожаем и остаемся одни.
— О дорогой! Я так счастлива, так благодарна тебе за праздник, за твою любовь.
И несутся, катятся волны нашего счастья в этом необыкновенном доме, где все не так как в России.
Даже пол моется не так. Из длинного шланга поливается водой, а шваброй с поролоновой прослойкой-щеткой вода подталкивается к сливу. Быстро и удобно.
А стирка? Одно наслаждение. Закладываю белье, засыпаю меркой порошок, набираю программу и включаю. Машина сама стирает, полощет, кипятит, полощет, отключается — освободите меня. Красота!
Для мытья посуды множество порошков, гелей, жидкостей. На любой вкус! И кожа на руках мягкая, не шелушится, не краснеет. Одно удовольствие.
Угощение гостей — сплошная экономия. В России, чтобы угостить 10 человек надо выложить месячную зарплату. А здесь испекла шарлотку, налила всем по чашечке кофе — и все угощение. Остальное компенсируется общением, беседой. Все счастливы и довольны. Нет шарлотки — арбуз, нет арбуза, только кофе. И все равно все довольны и счастливы.
— Спасибо, Наташа, очень вкусный кофе.
— Ну и ладушки. Митсалями. (приходите еще).
Около месяца я в Халебе. Старый город — это наш район, частные дома (я лично вижу только заборы и двери, а домов — нет), узкие улочки, переулки, лабиринты — нетрудно заблудиться. Но я не хожу одна — обязательно в сопровождении.
— Уж очень ты на нас не похожа, будешь привлекать внимание чужих мужчин, — объясняет сестра Валида Муна. Это ей я обязана знакомством с домом, его традициями, с городом — старым и новым; с родственниками. Она показала мне мечети, православные храмы, еврейскую синагогу. Оказывается, арабы делятся на христиан и мусульман, есть целый огромный еврейский квартал.
А я-то считала, коль Израиль воюет то с Палестиной, то с Ливаном, да и часть сирийской территории оккупирована им, то арабы должны ненавидеть евреев. Ничуть не бывало, благодаря политике Хафиса Асада, все 3 религии тихо и мирно сосуществуют рядом.
В новом городе более широкие улицы, стандартные дома, квартиры большие по площади, в нем чище.
Валида нет, он уже несколько дней в армии, а я одна в этом доме, без знания языка, традиций. Но день за днем я присматриваюсь, втягиваюсь поневоле, вхожу в быт семьи, постепенно накапливаю словарь.
Готовим со свекровью. Она покажет, я делаю. Обе молчим. О чем говорить. Одни и те же овощи, такое же мясо, куры, но вкус готовых блюд совершенно непривычный, иногда я даже не могу есть из-за обилия специй, лимонной кислоты. Мать заметила, стала откладывать мне еду в отдельную кастрюльку, а специи показала — сыпь сама.
Какая внимательная! Благодарно обнимаю. Снова дрогнули губы, заискрились глаза: — Бинти (дочка).
Идем гулять втроем: я, Муна, свекровь. Ведут меня в торговый центр. Все 1 этажи в домах — лавки, лавчонки, магазинчики, кофейни, кафе. Устаю вертеть головой: здесь посуда, здесь обувь, тут белье, там ткани; на каждом шагу ювелирные лавочки. Витрины блестят, переливаются. Разбегаются глаза, а если учесть вопли зазывал, то разбегается и голова. Выручает Муна, отводит на более спокойную часть улицы; сидим, отдыхаем. Обращаю внимание на небрежность нарядной толпы. Весь мусор бросают себе прямо под ноги — какие-то коробки, пластиковые пакеты, обертки от конфет, стаканчики от мороженого, просто оберточную бумагу.
Сегодня в программе знакомства — рынок. Идем. Улица. Заворачиваем за угол — рынок. Прямо перед жилыми домами на скамьях, ящиках, прилавках, циновках — обилие овощей и фруктов. Чего только нет? Ананасы, киви, лимоны, грейпфруты, бананы, хурма, виноград, дыни, арбузы — горами. Нет никакого порядка, никакой гармонии; разноголосый шум, тут же едут автомобили, автобусы, велосипедисты; вон упряжка с мулом — все это движется, звучит, сигналит. Шум неимоверный. Теперь я понимаю это выражение — «восточный базар». Его главное назначение — купля-продажа.
Зато фрукты и овощи отменные: сочные, крупные, благоухающие. Так и просят:
— Возьми меня; нет меня, меня;
— Вот я тут, тут — не туда смотришь.
— Ты почему мимо прошла?
— Вернись, вернись, а то лопну.
В результате получасового хождения выползаем из этого ада с полными пакетами превосходной продукции. Я и раньше ела много фруктов, уж в Москву-то их везли со всего света. Но такого обилия, качества, сравнительной дешевизны — не было. Это надо просто увидеть своими глазами.
На 7ой день в отсутствии Валида, рано утром звонок в ворота. Через ступеньку скачу по лестнице.
— Мин (кто?)
— Открывай, хабиби!
Обмираю: — Дорогой, какое счастье!
Смеется: — Целых 3 дня счастья.
— Как ты тут?
— Хорошо! — Не верит.
А позже, когда свекровь показывает, как я впервые мыла пол, как вертелась волчком, чтобы рассмотреть все в торговом центре, как шарахалась на рынке от машин и от продавцов, весело хохочет и говорит:
— Ничего, хабиби, привыкнешь. А что же тебе больше всего понравилось?
Я сначала рассказываю, что удивило: — Почти не работают светофоры. Водители выезжают на встречную полосу, встретив знакомого, останавливаются, болтают; стоящие за ними отчаянно сигналят, кричат. Наговорившись, приятели разъезжаются, утихает шум.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Вторая половина ХХ века. Главный герой – один… в трёх лицах, и каждую свою жизнь он безуспешно пытается прожить заново. Текст писан мазками, местами веет от импрессионизма живописным духом. Язык не прост, но лёгок, эстетичен, местами поэтичен. Недетская книга. Редкие пикантные сцены далеки от пошлости, вытекают из сюжета. В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Далёкое от избитых литературных маршрутов путешествие по страницам этой нетривиальной книги увлекает разнообразием сюжетных линий, озадачивает неожиданными поворотами событий, не оставляет равнодушным к судьбам героев и заставляет задуматься о жизни.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.