Исповедь старого молодожена - [6]

Шрифт
Интервал

Ухаживал, в моем случае, это: провожать долгим взглядом, настолько испепеляющим, что по осени за моей избранницей занималась листва; названивать ей домой и бросать трубку (телефонных определителей в те советские годы еще не существовало, хотя по моему астматическому дыханию меня можно было определить и без определителей); наконец, смеяться нарочито громко, когда она проходит мимо (по этому смеху избранница должна была обо всем догадаться, тем более смеялся я, будучи один, без компании).

Девочка была непреклонна: непонятно, чего им, женщинам, еще надо. И однажды я решил перейти (видимый только мне) Рубикон. Пойду и спрошу ее прямо, любит она меня или нет, постановил я.

Я вышел из подъезда и зашагал направо к ее дому. Через пару шагов я застыл, как вкопанный: на асфальте кто-то нарисовал мелом жирный крест. Я поежился, попятился и повернул в противоположную сторону, так как к моей избраннице можно было попасть и окольным путем. Пройдя несколько метров, я уперся в другой крест, намалеванный поперек дороги, еще жирнее предыдущего. Я чертыхнулся и в режиме обратной перемотки ретировался в подъезд и далее в свою квартиру. Только человек, начисто лишенный воображения, не распознал бы в этих крестах на асфальте пылающий знак судьбы.

Я сидел у открытого окна и оплакивал свою горькую участь, с тоской глядя на улицу. В этот момент мимо дома прошмыгнул косяк мальчишек. Они притормозили перед моим подъездом, о чем-то по-рыбьи прошепелявили, и один из них внезапно стер тот жирный крест с асфальта и мелом нарисовал на его месте тоненькую стрелку. После чего компания побежала в направлении только что нарисованной стрелки.

Я сидел и думал, отчего это в казаках-разбойниках стрелки всегда вот такие тоненькие, а кресты, наоборот, жирные. Все как в жизни.

А еще я тогда подумал, что некоторые знаки судьбы – это всего лишь чья-то детская игра.

8. Ежик в тумане

Когда я был юн, на мне можно было демонстрировать разбитое сердце в разрезе студентам медицинских вузов. Я влюблялся так часто, что сам не успевал за своими влюбленностями. Возлюбленные тоже не успевали. Часто они даже не подозревали, что они возлюбленные. Ну, и шут с ними, думал я в те годы: реальная девушка часто только портила образ моей возлюбленной.

Мои романтические истории были трагичны лишь при взгляде от первого лица, из танка. Снаружи это был обыкновенный «Комеди-клаб» с нежными прожилками Петросяна. Ни один Шекспир не пострадал.

Взять хотя бы длинноногую девушку Олесю. Мне было пятнадцать, спортивный лагерь. Имя Олеся почему-то всегда возбуждало меня само по себе, а тут к Олесе вдобавок прилагались длинные ноги…

Всю смену я пытался к ней подойти. Казалось бы, чего же проще, два тела в одном пространстве на близком расстоянии, элементарная физика, но как же трудно подойти к целой девушке в пятнадцать лет. Особенно к длинноногой. Эти длинные ноги словно уносят ее от тебя под облака.

Возможно, у меня был бы шанс, если бы на моем пути не возникла она. Не судьба-злодейка, а врачиха из местного медпункта. Дело в том, что в начале смены она всех нас осматривала и знала, что у меня минус пять, и я ношу очки.

Но очки и длинноногость плохо сочетаются. Так думает любой пятнадцатилетний. В пятнадцать вообще кажется, что очки – это главная из твоих проблем. Поэтому каждый раз, когда я решался признаться Олесе в любви, я прятал очки в задний карман и шел наугад, как ежик в тумане, навстречу своей волшебной лошадке. И каждый раз вместо волшебной лошадки мне попадалась врачиха.

– Очки тебе прописали не просто так, – нудила она, – они нужны для коррекции зрения.

И требовала снова их надеть в ее присутствии. Это стало ее миссией, личной войной, вендеттой – обнаружить меня слепого на территории и заставить надеть очки.

В предпоследний день смены в нашем лагере проходила прощальная дискотека. Для меня это был последний шанс, бал Золушки. На мое счастье, врачиху пригласил завхоз, и в тот вечер ей было не до меня. Я отполировал свою карету, сунул очки в задний карман и пошел сдаваться Олесе.

Дискотека предстала передо мной разноцветными пятнами, как у ранних импрессионистов. Тем не менее я сразу увидел ее, свою длинноногую Олесю, в том самом васильковом платье, в котором она в начале смены удаленно отправила меня в нокаут – в васильковом платье и в объятиях какого-то парня. Они танцевали, и его руки были значительно ниже ее ватерлинии. Руки были значительно ниже ватерлинии у него, а тонул почему-то я, опускаясь на знакомое илистое дно «все пропало». Я выскочил из клуба и потом полвечера по-есенински обнимал березу, хотя это вполне могла оказаться и сосна.

А когда я наконец отпустил березу, по совместительству сосну, под соседним деревом я вдруг снова увидел их – свою длинноногую Олесю в васильковом платье и того парня. Они сидели рядышком на пеньке, неудобно свешиваясь каждый со своей стороны, и целовались. Я полез в задний карман (о, если бы там был пистолет!), достал очки и надел их, чтобы в последний раз увидеть свою Олесю и навсегда унести ее образ в юдоль печали. На пеньке в объятиях розовощекого парня сидела совершенно незнакомая мне длинноногая девушка в васильковом платье. Увы, мир коварен: васильковость платья не является исключительным свойством девушек, по которому их можно отличить сослепу. Равно как и длинноногость.


Еще от автора Олег Викторович Батлук
Мистер Эндорфин

Автор бестcеллеров «Записки неримского папы» и «Мемуары младенца» Олег Батлук берет очередную высоту. Сборник «Мистер Эндорфин» состоит из умопомрачительных историй, пронизанных фирменной авторской самоиронией. Блестящее чувство юмора, неиссякаемый поток шуток и гэгов, ироничная наблюдательность и желание показать жизнь прекрасной даже в самые щекотливые моменты придают новой книге автора неповторимое звучание.


Записки неримского папы

Мы привыкли к тому, что мамы могут сутками рассказывать про своих деток. А вот папы обычно отмалчиваются как партизаны. Словно они не участвовали и все это само случайно вышло: пришли с работы, а в квартире пищащий кулек. Олег Батлук – один из тех немногих мужчин, кто осмелился выйти из леса. Первая часть его «Записок неримского папы» уже покорила пользователей интернета. Автор пишет о своем опыте отцовства в жанре юмористического триллера. Стандартные для любого родителя ситуации, преломленные через паническое сознание немолодого молодого отца, на глазах читателя превращаются в веселый и вдохновляющий фильм ужасов.


Мемуары младенца

Все наши тараканы родом из детства. Когда-то они бегали, невидимые, рядом с нами в подгузниках на кривеньких ножках, а потом повзрослели. Автор бестселлера «Записки неримского папы» Олег Батлук, насмотревшись на малолетнего сына, отправляется в ностальгическое путешествие на встречу с тараканами своего детства. Юмористический сборник переносит читателя в атмосферную эпоху советского застоя, где застоялось все, кроме Олега Батлука, растущего перпендикулярно линии партии. Под сенью раскидистых бровей Брежнева разворачивается скромная эпопея взросления близорукого мальчика, которого в Древней Спарте скинули бы со скалы в числе первых.


Рекомендуем почитать
Трубка патера Иордана

Однажды у патера Иордана появилась замечательная трубка, похожая на башню замка. С тех пор спокойная жизнь в монастыре закончилась, вся монастырская братия спорила об устройстве удивительной трубки, а настоятель решил обязательно заполучить ее в свою коллекцию…


Игра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Bidiot-log ME + SP2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Язва

Из сборника «Волчьи ямы», Петроград, 1915 год.


Материнство

Из сборника «Чудеса в решете», Санкт-Петербург, 1915 год.


Переживания избирателя

Ранний рассказ Ярослава Гашека.