Исповедь соперницы - [63]

— И что ты предлагаешь? — с издевкой спросил я. Уж не думает это простолюдин, что найдет выход, там где теряюсь даже я.

Утрэд задумчиво поскреб щетину на щеке.

— То, что аббат Ансельм решился на такое самоуправство, я объясняю лишь отсутствием нашего герефы Эдгара. А пока…

— Пока мы должны защищать леди Гиту. Ибо даже будь Эдгар Армстронг в Дэнло, вряд ли бы он захотел ссориться с влиятельным Ансельмом из Бэри-Сэнт-Эдмунса. Он лижет сапоги норманнам, пока мы… О великий Водан! — да о чем я толкую? Разве вы, миледи, уже не обращались к нему за помощью? И получили отказ.

Гита вся сжалась. Вид такой, словно вот-вот расплачется. Но сдержалась, заговорила спокойно:

— Эрл Эдгар отказался поддержать восставших, ссылаясь на свою присягу королю. Однако и он отмечал, что преподобный Ансельм много себе позволяет. И он бы не допустил подобного, если бы остался в графстве.

Далее говорил Утрэд.

— Когда дела вынуждают шерифа уезжать, за все отвечает его помощник. Я немного знаю этого парня из Нориджа. Его зовут Роб де Чени, и хоть он нормандец, но родился и вырос в Дэнло, и у него никогда не было столкновений с саксами. Поэтому имеет смысл послать к нему гонца с сообщением, что тут происходит, и уж лучше довериться его суду, чем позволить Ансельму разделаться с нами.

Я стал уверять, что ни один нормандец не станет защищать саксов. Но эти двое не больно-то слушали меня, и тогда я сказал, что если уж посылать гонца, то лучше к саксонским танам, каких уже должен был предупредить отец Мартин. И вообще зря мы отпустили священника.

— Да зря, — неожиданно сказала Гита. Устало и обречено вздохнула. — Еслибы отец Мартин был здесь, все можно было решить куда проще. Вы ведь предлагали мне стать вашей женой, Хорса. И еслибы священник обвенчал нас… Но уже нечего не поделаешь.

Как спокойно и равнодушно она это сказала. А у меня даже пересохло во рту. Конечно если бы леди Гита стала моей венчанной женой, Ансельм бы не имел на нее прав как опекун. В лучшем случае он мог бы только судиться, что она вышла замуж без его одобрения. Но тогда его попытка выступить против нас с оружием выглядела бы противозаконной. А я бы так сразу получил жену, которая подняла бы мой престиж в глазах саксов. Но какого дьявола!

И я сказал, что мы и так можем объявить нормандскому попу, что уже стали мужем и женой по старому датскому праву. Но Гита лишь печально улыбнулась. Нет, по нормандским законам этот брак не будет признан и право распоряжаться ее судьбой по-прежнему останется у Ансельма.

Они опять говорили об отправке гонца. Как, когда Тауэр Вейк в кольце? Но оказалось, Утрэд готов взяться за это, и у него даже все продуманно. Он говорил, что спустится по веревке в воду, доберется вплавь до берега, а далее постарается проскользнуть сквозь лагерь осаждающих и от туда проберется к ближайшей саксонской усадьбе, где позаимствует лошадь, на которой рассчитывает поскакать к помощнику шерифа в Норидж. И хотя это трудно и небезопасно, но Утрэд рассчитывает проделать все, когда настанет ночь. Если же его схватят… Чтож, Ансельму ведь известно, что Утрэд считается человеком леди Риган из Незерби, и он на это будет упирать. Якобы Утрэд сам приехал в Тауэр Вейк, чтобы убедить леди Гиту прекратить сопротивление, но оказался заперт в башне, когда ее оцепили аббат с людьми короля.

— Будет лучше, если ты скажешь, что это я захватил леди Гиту, и от ее имени разжигаю мятеж, — неожиданно для себя самого предложил я. — Так ты сможешь выдать себя за поверенного Гиты, которого якобы она послала с подобным донесением, а заодно отведешь гнев Ансельма от самой девушки. Пусть уж лучше думает, что она тут ни при чем, а всем заправляет Хорса из Фелинга.

Утрэд взглянул на меня и его глаза неожиданно потеплели. Но этот простолюдин мало интересовал меня. Другое дело — Гита. Ни одна из моих жен не дарила мне столь восхищенных взглядов. И я испытал некоторое смущение, чувство, которое мне, в общем-то, не было присуще. Потому, не зная, что еще сказать, в конец растерялся и ушел.

Никогда не думал, что взгляд прекрасных глаз способен так всколыхнуть душу. Конечно я желал ее плотски, но именно в тот момент, когда я проявил неожиданное великодушие, эта девушка с волосами цвета льна и серебристыми глазами стала вдруг дорога мне необыкновенно. И я понял, что отныне мне нужно ее восхищение, преданность, ее нежность. Теперь я просто не мыслил жизни без нее.

Эти мысли не оставляли меня до самого вечера, когда мы стали готовить к отправке гонца. Пришлось подождать, пока окончательно стемнеет, лагерь норманнов наконец-то затих, а туман стал гуще овсяного киселя. Даже с верха башни я не мог разглядеть, как Утрэд опустился в воду — раздался только легкий всплеск.

Я невольно поежился, представив, что сейчас чувствует воин в ледяной воде. Возможно, ему и впрямь удастся прокрасться мимо лагеря норманнов, но в глубине души я был не прочь, чтобы его схватили. Тогда Утрэд будет вынужден солгать, что Гита Вейк моя пленница, и с этого мгновения наши имена будут связаны нераздельно.

Она и сейчас была здесь, рядом, на башне, а вокруг плыл туман. Я отчаянно хотел коснуться ее, но сдерживался.