Исповедь школьника - [6]
Опоясав бедра широким махровым полотенцем, я вышел из ванной, и, шлепая мокрыми резиновыми тапочками по паркету, направился в свою комнату к шкафу, выбрать подходящий костюм. Повесив полотенце на открытую створку шкафа (и отражаясь сразу во всех вариантах в разных его полированных плоскостях, ослепительно перерезанных солнечными лучами), я взял чистые белые трусики, белые носки и крахмальную белую рубашку. После секундного колебания снял с вешалки свой самый лучший костюм от Армани: узкий, облегающий черный пиджак на восхитительно-прохладной, бледно-полосатой подкладке и идеально выглаженные белые брюки. (Затрудняюсь сказать, сколько стоили отцу мои костюмы, но все равно испытываю глубокое чувство благодарности). Необходим и галстук. Я выбрал вот этот, от Версачи: темно-синий с белыми полосками по диагонали. Элегантно, и вместе с тем выдержанно. (Знаете, как важны все эти подробности, когда готовишься к такой встрече, поэтому потерпите немножко).
Открыл дверь в комнату отца. Он лежал на диване в пижаме и читал английскую книгу со статуей Венеры на обложке. Бутылка пива на столике, сигарета в пальцах. Он взглянул вопросительно, когда я подошел.
— Что, красавчик?
— Пап, я в кино.
— Да, — он кивнул.
— На девятнадцать.
— Да. Что-то еще?
— Завяжи?.. — вкрадчиво попросил я.
— Сколько раз… — он сокрушенно отложил книгу, начал подниматься. — Сколько раз я показывал…
— Ну, нет, — я замялся, — мне надо нормально.
Я поднял воротник, с готовностью подставляя шею.
Ему одному свойственным движением, что-то продергивая через какую-то петлю, он в мгновение ока создал мне такой узел, на который я убил бы добрых полчаса, и все равно получилось бы хуже. Отец снова взял книгу и откинулся назад. Я радостно чмокнул его в не очень выбритую щеку, но секунду ощутив запах того же самого одеколона и едва не сбив с налета ему очки.
— Новые надень, — ткнул он пальцем на мои ноги в белых носках.
Я извлек из коробки новенькие черные полуботинки «Ллойд» — он хорошо подсказал, они как нельзя лучше шли к этому костюму. Предполагалось, что в них я в первый раз пойду в девятый класс. Но вот как оно вышло в действительности. По моим подсчетам у меня оставалось еще четыре минуты до выхода, с расчетом, чтобы прийти пораньше. Я стоял перед трельяжем в отцовской комнате (старинная вещь, сохранившаяся здесь с загадочных времен, предшествующих моему рождению). Я оглядывал себя, ничего ли я не забыл. Отец с отсутствующим видом курил, потягивал пиво, беря бутылку со столика на колесах возле дивана; дым медленно уплывал в раскрытое окно. Отец напевал «Барселону».
— Ничего я не забыл?
— Забыл, — лениво отозвался отец. Он встал, положил в пепельницу догорающую сигарету, подошел к своему шкафу, извлек из пачки чистого белья красивый белый платочек и, по-особому сложив, аккуратно вставил в передний карман моего пиджака. Это уже что-то было слишком… хотя…
— Вот, — сказал он, — так будет лучше выглядеть. — Он окинул меня взглядом, слегка поправил мне волосы. — Прямо как в кино «Смерть в Венеции».
Последнее я не понял: относилось ли к платку или ко всему моему облику. Или ко всей ситуации вообще?
— Цветы возьмешь? — он понимающе кивнул на большой букет.
Я рассмеялся.
— Нет, пап, не надо! — Отец пожал плечами.
— Ты на девятнадцать? — Я кивнул. Он взял меня за косточку запястья, посмотрел на часы. — Тогда иди быстрее. Во сколько вернешься?
— М-м… не знаю. В одиннадцать.
— Смотри, не раньше. Не закрывай дверь, пусть проветрится. — Он снова углубился в книгу.
Я вприпрыжку сбежал по лестнице. Часы показывали восемнадцать минут седьмого. Ходу до бульвара (он пересекал нашу улицу именно там, где ступеньки и фонтан) было минут пять, не больше.
Но идти спокойно у меня совершенно не получалось, и я побежал, иной раз на мгновение прикрывая глаза, всем существом впитывая такой живой, чудесный, лиственный, пряный осенний воздух. Короче, минуты через полторы я уже был у перекрестка. Не сбавляя скорости (зеленый свет вот-вот погаснет) я пересек проезжую часть как раз тогда, когда машины двинулись, взбежал по мраморным ступенькам — вот и фонтан. Я пришел на десять минут раньше срока. Вокруг сидели и ходили какие-то люди, совсем взрослые и не очень. Эти последние смущали меня больше всего. Я чувствовал себя ужасно неловко — таким нарядным, с белым платочком в кармане — под их гнусными ухмылками. Периодически в мой адрес слышались какие-то насмешки, которые я, из ужаса пережить это снова, даже не осмеливаюсь приводить здесь.
«Боже мой, еще целых восемь минут! Где же Леонид! А вдруг он опоздает?» — Я стоял со скорбным, чуть ли не плачущим лицом, глядя себе под ноги.
Напротив меня, на скамейке расположились трое ребят, моих сверстников. Вальяжно откинувшись, положив ногу на ногу, в истоптанных кедах, засунув руки в карманы штанов, насмешливо сплевывая по направлению меня, они откровенно, цинично смеялись. Обрывки их фраз долетали до моих ушей, но и эти обрывки я убеждал себя, что не слышу, во всяком случае, не могу привести в этой книге. Оставалось терпеть. Я хотел действительно прийти раньше, но вот этого я не учел. Еще не хватало, чтобы они мне испортили встречу — ну, ничего, придет Лёнька, а с ним вдвоем я уж точно никого не боялся. Просто не хочется связываться — пачкать хороший костюм — вот проблема, ну и вообще. Я отвернулся и слегка отошел в сторону, а потом увидел, как вся тройка снялась с места, и, вдруг, словно вспомним о каком-то важном деле, быстро двинулась по бульвару. Слава Богу. В действительности вся эти сцена заняла не более двух минут.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что можно хотеть от женщины, которая решила выйти замуж? Да еще к середине ночи? Да еще не за тебя?Что можно хотеть от другой женщины, которая выступает на театральной сцене? Да еще когда ты сам сидишь в зрительном зале? Да еще во время спектакля?Что можно хотеть от третьей женщины, которую встретил в вечернем клубе? Ну, это понятно! А вот что можно хотеть от мужчины, встреченном в том же вечернем клубе? Вот это – непонятно совсем!А что они все могут хотеть от тебя?
История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Полищук вошел в лонг-лист премии «Дебют» 2011 года в номинации «малая проза» за подборку рассказов «Кольцевая ссылка».
"Запах ночи" - полный вариант рассказа "Весна в Париже", построенный по схеме PiP - "Picture in Picture". Внутренняя картинка - это The Dark Side of the Moon этого Rock- story.Вкус свободы стоит недешево. Все настоящее в этой жизни стоит дорого. Только не за все можно заплатить Visa Platinum. За некоторые вещи нужно платить кусочками своей души.Выбирая одно, ты всегда отказываешься от чего-нибудь другого и уже никогда не узнаешь: может это другое оказалось бы лучше.