Исповедь школьника - [49]

— Бог в помощь, молодой человек, — услышал я чей-то голос.

Я поднял глаза. Ко мне по пляжу, не спеша, приближался священник в летнем подряснике и мягкой соломенной шляпе. Трудно было судить о его возрасте: длинная седая борода, однако двигался он бодро и глаза смотрели по-молодому живо и весело. Я знал, это не здешний священник: он отдыхал, как и мы, на соседней даче у каких-то своих знакомых.

— Здравствуйте! — я приветливо кивнул ему.

— Творите? — спросил он. — Разрешите полюбопытствовать?

— Пожалуйста.

Он сел возле меня на скамейку, внимательно разглядывая мою работу, как мне показалось, со знанием дела.

— Неплохо, — пробормотал он. — Тебе удалось уловить соотношение цветов. И сходство есть. Только теперь очень важно, чтобы ты смог передать выразительность его лица, вдохновенность его взгляда. В нем это есть. Это твой друг?

— Да, — я кивнул. — Он тоже художник.

— А — а, тогда понятно, — сказал батюшка. — Это сразу заметно. Рисуете друг друга по очереди?

— Ну да. — Я улыбнулся.

Тем временем Лёнька, обратив внимание, что батюшка что-то слишком долго разговаривает со мной, на всякий случай встал с камня и подошел к нам, но у батюшки было такое приветливое румяное лицо и такие добрые голубые глаза, что Лёнька тут же успокоился.

— Здравствуйте, батюшка! — он слегка поклонился и присел на скамью на другую сторону от меня.

— Ух ты, Женька, как здорово! — сказал он искренне. — Неужели я такой красивый? — он даже смутился.

— Красивый, красивый, — одобрительно сказал батюшка. — И, видно, честный. У тебя хорошие глаза. Вы оба — славные ребята. И, наверное, хорошие друзья?

— Конечно! — мы согласно закивали головами, и Лёнька положил мне руку на плечо и посмотрел на меня, а я на него, с нежностью.

Священник смотрел на нас одобрительно, но как бы изучающе. У него были очень проницательные глаза.

— Настоящий, верный друг — это иногда больше, чем брат, — сказал он. — Истинная, преданная дружба — это братская любовь. Господь наш, Иисус Христос сказал: «Заповедь новую даю вам — да любите друг друга». Вы знаете, что такое любовь? — неожиданно спросил он.

— Да. — Мы оба кивнули. — Конечно.

— И вы можете сказать, что вы любите друг друга?

— Конечно, — тихо ответил Лёнька за двоих. — Мы же друзья!

Священник внимательно смотрел на нас, и не мог не заметить, как мы оба густо покраснели.

Он смотрел на нас и ни о чем не спрашивал, а мне казалось, будто он видит нас насквозь.

Он вздохнул, покачал головой, как будто был опечален. Потом улыбнулся — добродушно и снисходительно, точнее — даже с нежностью, как будто говорил с маленькими детьми.

— Я вижу, вы очень хорошие ребята, — сказал он. — Я давно за вами наблюдаю. Понимаете, иногда достаточно лишь хорошенько посмотреть на человека со стороны, чтобы все о нем понять. Я про вас все знаю, можете мне ничего не говорить. — Он грустно улыбнулся. — Но вы действительно хорошие ребята, добрые, искренние. Я все думал: как, в каких словах с вами побеседовать? Про таких, как вы, Господь сказал: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». А Бог — есть Любовь. И вы узрели Любовь? Настоящую, братскую любовь? Духовную любовь?

— Да, — тихо ответили мы, почти хором.

— Господь так же сказал: «Нет же больше той любви, если кто положит душу за други своя». А вы — могли бы отдать жизнь друг за друга?

— Да, — мы кивнули, а Лёнька еще крепче обнял меня.

— Слава Богу! — батюшка облегченно вздохнул. — За это уже вам многое простится. Я долго думал, как поговорить с вами о грехе, объяснить вам… Сказал премудрый Соломон: «Веселись, юноша, во дни юности твоей… и да вкушает сердце твое радости… (это про вас сказано, — мы улыбнулись) — только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд»… — Он вздохнул. — Только ведь вам это так просто не объяснить. Вы — словно Адам и Ева, про которых сказано: «И оба были наги, и не стыдились». — Он всплеснул руками.

Мы усмехнулись, посмотрев на себя: мы действительно были почти голые, в одних плавках, и, похоже, не очень стыдились.

— Понимаете, — сказал батюшка, — с вами сейчас очень сложно говорить о грехе. У вас ведь как получается: если я сделал кому-то зло, и ему будет плохо, то это — грех. Понятно. А тут такая история: вы любите друг друга (мы кивнули). Тебе с ним было хорошо, ему с тобой было хорошо; а к другим это вообще не имеет отношения. Значит, все в порядке? Ведь так?

— А разве не так? — удивленно спросил Лёнька. И я вслед за ним повторил, как эхо:

— Да, разве не так?

Батюшка даже горестно рассмеялся.

— Ну, вот видите, что я говорил! Нет, ребята, не совсем так. То, о чем мы говорили, называется грехом против ближнего. А еще есть грех против себя, против своей души, против своей плоти… все-таки вы, наверное, понимаете, о чем я говорю? — Мы смущенно кивнули, потупив взгляд. — Понимаете, я вижу. Но человек слаб, он подвержен греху, подвержен страсти… Бывает, когда человек испытывает к другому человеку любовь, сильную любовь, его охватывает страсть, она завладевает им, и толкает его к греху… Эту страсть люди называют иногда любовью. Но это не есть истинная любовь. Бороться со страстью тяжело… Но главное, что мы имеем: вы сказали, что действительно любите друг друга, и вы из любви готовы отдать жизнь друг за друга, а это уже очень много. Понимаете, ребята? Истинная любовь должна быть жертвенная. Именно: ни страсть, ни стремление к обладанию друг другом, ни жажда наслаждения от близости с тем, кого любишь, но быть готовым разделить страдания вместе — вот истинная любовь. И не только помочь другу победить внешние невзгоды, но и суметь победить грех и страсть, а это очень трудно, и при этом сохранить в чистоте свою дружбу, свою братскую любовь? способны ли вы на это, ребята?