Исповедь самоубийцы - [11]

То, что банкир такого уровня является по совместительству мафиози, меня не особенно удивило. Но тот факт, что он не боится мне в этом признаться, настораживал.

Самойлов уловил мое колебание.

— Что вас смущает?

Я ответила прямо:

— Ваша откровенность.

— А именно?

По его сатанинской усмешке было видно, что он понимает, о чем я сейчас заговорю. Но ждет, как же я сама сформулирую вопрос.

— Не получится ли так, Вячеслав Михайлович, что когда я выполню ваш заказ, то стану для вас просто лишней?

— Не понял.

Все-то ты понял, господин вице-директор, только повыкобениваться желаешь.

— Да что ж тут непонятного?.. — тем не менее пришлось расшифровывать. — Сами же говорите, что из мафии — мигнете своим ребятам, и на свете одной Виолеттой Калининой станет меньше…

— Браво! — хлопнул Самойлов в ладоши. — Вы попали в точку, Виолетта Сергеевна. Чтобы успокоить вас, мы и подпишем сейчас вот этот документ.

Он протянул мне папку. Я ее раскрыла. В ней лежал один-единственный листок. Это был отпечатанный на принтере текст.

В нем значилось:

«Не возражаю против использования Виолеттой Калининой в литературных произведениях моих имени, отчества и фамилии в течение текущего года».

Внизу под текстом стояли дата и подпись.

— Этот листок вас успокоит?

Я не знала, что сказать. Что и говорить, это была самая настоящая филькина грамота. Но с другой стороны, предъяви я ее суду, она станет надежным щитом. Или нет? Черт, и юриста под рукой нет, чтобы проконсультироваться.

— Ладно! — решилась я. — Будь что будет! Согласна.

Наброски будущей книги (отрывки из записей Самойлова)

«Начало карьеры мафиози»

Вячеслав-Юрий-засада-Афганистан

Вячеслав провел по пересохшим губам языком.

— Слушай, Юрка, давай тряханем дукан, — не слишком решительно предложил он.

Было слышно, как Юра пренебрежительно хмыкнул.

— Дурак ты, Слава. И уши у тебя холодные.

— Но так ведь все наши делают!..

Юрий понял, что Вячеслав от него просто так не отстанет. Открыл глаза, окинул взглядом местность. Темнота, подкрепленная тишиной… Ни зги не видно.

Лишь тогда снова повернулся к молодому товарищу.

— Славик, запомни несколько истин, которые тебе со временем обязательно пригодятся. Если ты вздумаешь совершить противоправное действие, обязательно подумай, как потом себя вести…

— Это я уже понял, — нетерпеливо перебил Вячеслав. — Но ты сам погляди: кишлак перед нами, там дуканов — как у собаки блох. Тряханем только один, на окраине — и «афошки» наберем, и «чеки», и товары всякие…

— А утром дуканщик прибежит к нашему старлею, тот устроит шмон — и нам ничего этого не понадобится лет десять. Ну, пять, по меньшей мере.

Вячеслав обиженно замолчал.

…Прочесывать кишлак пошли на следующее утро.

— Держись все время рядом со мной! — процедил сквозь зубы Юрий.

Слава промолчал. У него уже была мысль переметнуться под крылышко к Борису Баринову, которого в роте звали по инициалам — Бэбэ. Это был ушлый парень, смелый, всегда готовый совершить какую-нибудь выходку. Уж он-то не станет раздумывать над тем, стоит ли что-то взять или лучше подождать, чтобы сложились подходящие обстоятельства, — рассуждал Слава.

Но раз Юра сказал, нужно подчиняться. Дедовщину в армии никто отменить не в силах. На ней здесь все держится. Разница только в том, что под ней понимать.

…В кишлак вошли настороженно — ощетинившись автоматами. Населенный пункт угрюмо молчал, сумрачно глядя на пришельцев с севера. Афганцы знали, что идут советские войска, «шурави», как они нас именовали, — почти все двери были открыты. Лучше оставить так, потому что в противном случае их просто вышибут. Солдаты по двое входили в каждую дверь, проверяли документы, обшаривали дом. По-афгански никто не понимал. Солдат и местный житель говорили что-то друг другу, обмениваясь ненавидящими взглядами. Афганцы совали паспорта, испещренные затейливой арабской вязью. Солдаты тыкали автоматы и спрашивали:

— Ты душман?

— Ниц душман, — твердили дехкане и дуканщики.

На том и расходились.

И оба прекрасно знали, что ночью этот дехканин вполне может взять автомат и пойти стрелять «шурави». Да только толку было от того знания…

— Ты можешь сказать, какого черта мы тут бродим? — не выдержал Слава.

Юрий небрежно обронил:

— Не спеши.

Вячеслав ухмыльнулся:

— Не спеши… твою мать! Ты же сам говорил, что умный от дурака отличается тем, что сам моделирует ситуацию, а не ждет, пока она сама собою сформируется для его блага.

— Говорил. И еще раз то же самое повторю, — не стал спорить Юрий. — Главное — уметь ждать и четко знать, чего ждешь.

Слава демонстративно пожал плечами. Нет, жаль, что он не пошел с Бэбэ. Тот уж наверняка с прочески не вернется пустым.

Подошли к дуканам. Их, глядящих на улицу мутными стеклами пыльных витрин, было тут несколько, и располагались они кучно, в рядок. Между ними была странная связь: с одной стороны, конкуренция, а с другой — взаимопомощь, взаимоподдержка. Рынок… Рынок, конечно. Но только какой-то ненатуральный, как будто игрушечный. Нищета нищете что-то продает и еще друг другу помогает…

Юра решительно направился к ближайшему дукану. Славик потянулся за старшим.

Седой дуканщик униженно кланялся, лопотал что-то по-своему.