Исповедь монаха - [38]

— Правда, — отозвался Кадфаэль. — Еще вчера мы по воле случая встретились там с Росселином и немного поговорили. Но лишь сегодня утром узнали, что он сын Сенреда Вайверса.

— Как он выглядит? — с нескрываемым беспокойством спросила Эдгита. — Здоров ли он? Сильно ли тоскует по дому? Я его не видела больше месяца. Как он горевал, когда отец отослал его из дома! Будто он не родной сын, будто в чем провинился! А Росселин никогда ничего плохого не делал и в мыслях не держал. Такой хороший мальчик! Что он говорил?

— Прежде всего, он находится в добром здравии, — осторожно начал Кадфаэль, — и настроение, если учитывать все обстоятельства, у него не такое уж плохое. Откровенно говоря, он действительно очень обижен тем, как с ним обошелся отец, и ему не нравится жить в чужом доме. Естественно, Росселин не обсуждал с нами своих бед, ведь мы для него были не более чем случайные собеседники, хотя думаю, он вообще не стал бы вести речи на эту тему ни с кем из чужих. Но он сказал нам, что дал слово оставаться у лорда Одемара, пока отец не разрешит ему вернуться обратно.

— Но он же не знает, что они тут затеяли! — с бессильным гневом вскричала Эдгита. — Разумеется, отец сразу разрешит ему вернуться, лишь только Элисенда отправится с Жаном в Букингем. Какое ужасное известие ждет Росселина в его собственном доме! Какой стыд проделывать такие вещи за спиной родного сына!

— Его отец и мать считают, что так будет лучше для всех, и в первую очередь для него, — вмешался затронутый за живое Хэлвин. — Им самим от всей этой истории белый свет уже не мил. И если родители Росселина решили скрыть от него, что Элисенда выходит замуж, их, во всяком случае, можно понять и простить.

— На свете есть и такие, кто вовек не будет прощен, — мрачно буркнула Эдгита. Произнеся эту малопонятную фразу, она подняла деревянный поднос и направилась к двери. Немного не дойдя до нее, остановилась и вновь повернулась к монахам. — Мне бы хотелось, чтобы все было честно. Мне бы хотелось, чтобы ему сказали. Неважно, может Росселин на ней жениться или нет, он имеет право либо благословить этот брак в своей душе, либо отвергнуть. А как получилось, что вам стало известно его имя, но вы не знали, откуда он родом?

— Его имя упомянула в разговоре одна леди, она сказала, что он уехал на охоту вместе с лордом Одемаром, — ответил Кадфаэль. — А позже мы сами с ним встретились и он помог Хэлвину, когда тот почти не мог идти после бессонной ночи, проведенной на коленях в церкви.

— Да, мой мальчик готов любому прийти на помощь, — сразу оживилась Эдгита. — А кто, говоришь, упомянул его имя? Жена Одемара?

— Нет, ни с Одемаром, ни с его женой мы не разговаривали вовсе. Это сказала мать Одемара, Аделаис де Клари.

Посуда зазвенела на подносе в руках старой служанки. Эдгита перехватила его покрепче и подошла к двери.

— Разве она сейчас в Элфорде?

— По крайней мере, была там, когда мы уходили. А потом почти сразу началась метель, так что, скорее всего, она все еще не уехала.

— Она не часто навещает сына — промолвила Эдгита. — Ходят слухи, они с невесткой терпеть друг друга не могут. Впрочем, такое иногда случается. — Привычным движением локтя она распахнула дверь и сказала: — Слышите, кони ржут под окнами? Это, должно быть, приехал Жан де Перронет.

Приезд Жана де Перронета обошелся без излишней торжественности и помпы. Он явился в дом будущих родственников с одним слугой и двумя грумами и привел с собой двух лошадей для невесты и ее служанки и еще несколько лошадей про запас для будущей поклажи. Все было продуманно и практично, да и сам Перронет в простом скромном платье производил впечатление толкового, здравомыслящего человека, а его лошади, как с удовольствием отметил Кадфаэль, отличались исключительной ухоженностью и великолепной сбруей. Да, Жан де Перронет знал, на чем стоит экономить, а на чем нет.

Хэлвин и Кадфаэль вышли во двор, чтобы посмотреть на новоприбывших. Вновь заметно похолодало, ветер так и не утих, а судя по несущимся в поднебесье рваным облакам, к вечеру опять мог пойти снег. Путешественники, несомненно, были рады очутиться наконец под надежной крышей.

Когда де Перронет спрыгнул с чалого коня, Сенред уже ждал его у крыльца. Он дружески обнял молодого человека и повел его к своей жене, которая, улыбаясь, стояла в дверях, чтобы приветствовать гостя так же сердечно. Кадфаэль обратил внимание, что Элисенды нигде не было видно. На ужине в честь жениха ей, конечно, присутствовать придется, но пока приличия позволяли ей уклониться от встречи с ним, переложив все хлопоты по приему гостя на брата и его жену. Хозяева увели Жана в дом, а слуги Сенреда так энергично принялись помогать прибывшим развьючивать лошадей, что через несколько минут кони уже стояли в конюшне и двор опустел.

Так вот, значит, каков жених Элисенды! Кадфаэль задумался, размышляя обо всем, что видел, и не мог найти в молодом человеке никаких изъянов, за исключением одного — он был не тот, кого любила Элисенда. А посему никогда ему не видать того счастья, которым она была бы способна одарить любимого. На вид Жану было лет двадцать пять-двадцать шесть и выглядел он вполне зрелым и уверенным в себе. Его слугам легко с ним, потому что Жан уважает их за хорошую работу, а они чтят его как разумного и справедливого господина. Красивый, высокий, прекрасного сложения, с открытым счастливым лицом, в предвкушении давно ожидаемого блаженного часа — Сенред не мог найти лучшего жениха для своей любимой младшей сестры. Жаль, что сердце ее принадлежит другому.