Исповедь маркизы - [61]

Тем не менее заранее ясно, что трех этих событий не избежать и они предначертаны свыше; но не все ли нам равно в двадцать лет!

Лорд Болингброк обладал свойствами каждого страстно влюбленного человека: он был ревнив, как азиатский тигр. Разумеется, никто не собирался похищать у милорда его инфанту! Тем не менее ему повсюду мерещились соперники. Как-то раз я обедала у маркизы вместе с аббатом Алари, известным председателем Антресоли (мы еще успеем рассказать об этой пустой затее, о которой столько говорили в свое время, а теперь совершенно забыли). Итак, мы обедали с аббатом Алари и неким Макдональдом, конюшим претендента, красавцем-мужчиной, любившим набивать себе цену. Ради него г-жа де Биллет прибегла к своему красноречию, стараясь употреблять самые звучные и самые гладкие фразы; гость в ответ строил ей глазки и манерничал, из-за чего Болингброк пришел в неописуемую ярость.

В самый интересный момент, когда красавец-англичанин и ученая дама рассыпались в любезностях, милорд недвусмысленно выругался, ударив по столу кулаком и опрокинув его вместе со стаканами, тарелками и приправами — словом, со всеми приборами, которые сначала упали на кокетку, а затем на нас; все мы умирали со смеху.

После этого геройского поступка Болингброк встал, отшвырнул свою салфетку и удалился, не повернув головы. Вы можете вообразить эту сцену. Маркизе стало плохо; к счастью, аббат и ничего не понимавший Макдональд поднесли к ее носу нюхательную соль и капли, в то время как горничные расшнуровывали ее платье, а я растирала ей ладони. Дама пришла в себя, изнемогая от слабости и смущения; она искала глазами неблагодарного ревнивца и в то же время гордилась тем, что ее так сильно любят.

— Сударь, — обращаясь к Макдональду, произнесла маркиза со слезами на глазах, делавшими ее еще более трогательной, — сударь, простите меня, но я не могу вас больше видеть. Он огорчен, а его счастье для меня превыше всего, даже превыше вежливости и обходительности.

— Сударыня, — довольно резко ответил Макдональд, — милорд беспокоится совершенно напрасно: я нс желаю омрачать чье-либо благополучие и думал о вас лишь как о почтенной даме, чей характер, положение и возраст достойны уважения всех тех, кто ее знает. Я удаляюсь и буду ждать, когда вы соблаговолите снова меня позвать; подобные десерты отнюдь не в моем вкусе.

Он поклонился и ушел.

Стоило ли быть такими умными, как милорд и его подруга, чтобы устраивать подобные спектакли? Как только г-жа де Виллет смогла встать на ноги, она поспешила к Болингброку, оставив нас с аббатом одних. Разумеется, мы принялись обсуждать происшедшее. Аббат лишь пожимал плечами; между тем он был очень предан Болингброку. Посудите же, что говорили по этому поводу его враги.

Аббат удивил меня, рассказав один любопытный случай; он уверял, что сам был его свидетелем, но тем не менее история эта совершенно необычна.

В Париже жил некий граф де Буленвилье, увлекавшийся составлением гороскопов и порой делавший очень странные предсказания. Он спрашивал только дату рождения и некоторые другие сведения в том же духе. Услышав об этом, г-жа де Виллет попросила аббата, с которым она была дружна, отнести ее данные прорицателю и узнать его ответ.

Вот что сказал предсказатель:

«У этой особы было множество увлечений; в пятьдесят два года она изведает еще более сильную страсть и умрет на чужбине».

Пророчество исполнилось полностью.

Господин де Буленвилье, столь проницательный в отношении других, ошибался относительно собственного будущего. Он умер от досады, поскольку предсказал себе невиданное богатство, но это не сбылось. Такое случалось со многими колдунами. Я отношусь к их науке с крайним недоверием, несмотря на удивительные примеры, с которыми мне приходилось сталкиваться у господина регента, истинного ее сторонника, и у графа де Сен-Жермена, которого многие люди считали дьяволом. Что касается последнего обвинения, я утверждаю, что это не так.

Господин де Матиньон, близкий друг любовников, явился во время упомянутой уже ссоры и, как обычно, помирил их, ибо они беспрестанно ссорились, и это была его главная обязанность. Матиньон всю жизнь не изменял этой дружбе, как и его досточтимый сын, а это редкое явление при дворе.

Невзирая на всю свою любовь и ревность, милорд нередко предавался отнюдь не невинным забавам. Нежная Алкмена все время его за это корила; бурные развлечения Болингброка столь пагубно отражались на его здоровье, что после одной из поездок в Шайо он решил больше не поддаваться искушениям и хранить своей возлюбленной верность, которую сам от нее требовал. Как ни странно, он сдержал свое слово.

Между тем умерла жена милорда, которая, несмотря на свое благочестие, чрезвычайно досаждала ему. После этого любовники окончательно перестали стесняться, если только они прежде стеснялись, и, как утверждают, тайно обвенчались. Я не знаю, почему они не объявили о своем браке — полагаю, им никто не мешал. И все же кажется, что этот брак на самом деле был заключен позже. Одно не вызывает сомнений: маркиза оставила свое имя, хотя все считали ее леди Болингброк, даже в Англии, за исключением, однако, двора, где, как говорили, ее не могли принимать в таком качестве.