Исповедь Еретика - [53]
Но она гораздо младше тебя. Возраст много значит.
Я делал на это поправки. Ты спросил раньше, почему бы мне не встречаться с женщиной старше. В принципе, таких отношений в жизни мне не хватает, но не обязательно в любви. Я думаю скорее о старшей сестре. У меня есть брат, но он живет в Испании, и у нас разные характеры. А женщина? Здесь я чувствую пустоту. Наверное, мне нужна подруга-учитель. Кто-то, кто все разъяснит, иногда утешит, возьмет за руку и проведет по жизни. Как в песне Doors: «Girl you gotta love your man, take him by the hand, make him understand…»
Словно у тебя нет матери…
Родители только до определенного момента заботятся о тебе, а потом все меняется. Ты становишься независимым, обрезаешь пуповину… И теперь уже они нуждаются в твоей помощи. Становятся так по-милому наивны, как дети. Я тоже постепенно становлюсь проводником Ирены и Зенона по современному миру. Конечно, они нужны мне, они самостоятельны, до сих пор мне помогают, но отношения другие, не такие, как несколько лет назад, и я часто беру эстафетную палочку.
А у Дороты ты эстафетную палочку выхватить не смог?
Обычно я просто ударяю кулаком по столу, в большинстве моих отношений так и происходило. Но в этом случае было по-другому. Как уже говорил, я много своего пространства уступил в самом начале. В определенный момент мне начало казаться, что я стою перед каменной стеной и бьюсь головой. Но стена была непробиваемая. Я не знал, что делать. Но продолжал, потому что был искренне и по уши влюблен. Любой ценой хотел сохранить отношения.
Может, ничего не получилось просто потому, что один эгоцентрик столкнулся с другим?
У артистов, людей сцены, очень часто имеются такие наклонности. Я эгоцентрик, и не отрицаю этого. Наверное, поэтому я и стал музыкантом. Но в этих отношениях отпускал, не давил. А Дорота? Может быть, мы просто были магнитами одного полюса, которые отталкивались друг от друга. Семья артистов. Она приходит домой из театра. Он: «Сейчас включу тебе охренительную песню». А она: «Может, позже? Я устала, потому что сама сыграла роль восхитительно». И все время только: «Я, я, я! Мое дело важнее, мой мир лучше».
Когда ты понял, что стройка в конце концов развалилась?
В больнице. Лекарства, химиотерапия, близость смерти — все это заставило меня по-другому посмотреть на мир. Я начал задаваться вопросами: «Что мне нужно? Что меня волнует? Чего я жду от жизни?» Мне хотелось говорить об этом с Доротой. Когда кто-то из близких болен, может даже смертельно, ты отходишь на второй план. Все отходит. Нет места для упрямства и толкотни. Дорота видела это по-другому. Мне нужны были близость и понимание, а не шахматная доска и игра в доминирование…
А другие?
В больницу приходили мои близкие. Родители терпели все. Я мог рассказывать им обо всех разочарованиях, а они даже глазом не повели. Через день меня навещал Кшиштоф Садовский, фотограф группы, приносил суп, приготовленный его мамой, Лидией. Он заходил только на полчаса, но считалось то, что я мог с ним поговорить, он посвящал это время только мне. Приезжал Kikut. Молился. Я бесился, но чувствовал, что он на самом деле хочет помочь. Гжегож Савиньский как-то раз появился с большим лотком суши. Мне нельзя было есть сырое, поэтому я отдал их родителям. Первый раз в жизни они ели это лакомство. И влюбились. Меня навещала подруга Патрисия. Готовила мне куриный бульон. Поляки верят, что это чудодейственное средство. Я не верю, но было вкусно. Еду в больницу, и даже такую, которую теоретически мне нельзя было есть, привозили Мацей Груша и его жена Агнешка. Теперь ты можешь представить. Каждый поддерживал меня как мог. Я помню, как приехал мой приятель Рафаэль Шиер, музыкальный педагог и продюсер. Он хотел, чтобы мы вместе сыграли что-нибудь. Но у меня не было сил, даже чтобы просто сидеть. Я лег и впал в какой-то летаргический сон, а он взял инструмент и начал играть. В течение двух часов он не говорил ни слова. Не было необходимости. Я лежал и слушал его музыку. Даже думал, что это был бы прекрасный саундтрек к смерти, потому что чувствовал, что умираю. К счастью, несколькими месяцами позже мы с ним играли уже вместе.
Дорота тоже приезжала.
Она могла сидеть со мной даже по двенадцать часов. Но находилась возле меня только физически, я чувствовал недостаток сопереживания и понимания.
Может, она просто устала от ситуации?
Наверное. Что меня не удивляет. У меня правда нет к ней никаких претензий. Тогда я мог на вещи смотреть по-другому, но я был болен, боролся с раком. Сейчас я здоров, пришел в себя и ни в чем се не виню. Она была такой, какой была, а я видел ее такой, какова она есть.
Ты пробовал с ней разговаривать о своих чувствах?
Я взял себя в руки, забыл все обиды и сказал: «Любимая, не надо сидеть со мной по двенадцать часов в сутки, будет достаточно и часа, но посвяти это время мне. Поговори со мной». А она сидела и искала в Интернете новые туфли.
Горько слышать.
Наверное, тогда я и принял решение. Почувствовал, что скоро все развалится.
Но вы не расстались, пока ты был в больнице.
