Исповедь Еретика - [50]

Но вы встретились?

Да. Договорились встретиться сразу, как я приеду. Честно говоря, он выглядел не лучшим образом. Каждый, кто был с ним знаком, знал, что он был довольно крупным парнем. Он просто был сильным. Такое у него было строение тела. Однако тогда в Гливице я увидел только тень Дзюбы. И был поражен тем, что болезнь сделала из сильного мужчины узника Освенцима. Он был очень худой, очень бледный. Мне показалось, что передо мной стоит смерть.

А сам разговор? Каким он был?

Он был другим, не таким, как по телефону. Как будто снял маску и перестал прятаться. В нем не оставалось ни капли жизни.

Ты ему об этом сказал?

Нет, я не хотел его расстроить. Скорее, это он много говорил о моем внешнем виде. Наверное, был удивлен тем, что я так хорошо держусь.

А ты держался?

Я чувствовал себя отлично. Если вообще в такой ситуации можно чувствовать себя хорошо. Я выглядел посвежевшим после приличной дозы стероидной терапии, с десятью килограммами на лице. Оно так распухло, словно его в улей сунули. Меня было просто много. Но настрой был боевым. Я чувствовал, что это финишная прямая. Меня ждало еще облучение. Или нет: это я ждал облучения. С открытым ртом.

Тогда ты видел его в последний раз?

К сожалению. Мы лежали на разных этажах. Но все время разговаривали по телефону или переписывались. К тому же, нас лечил один и тот же врач, доктор Себастьян Гебель. Иногда я спрашивал его о Томе.

Он рассказывал тебе о его болезни?

Нет, стойко хранил врачебную тайну. Том тоже не много говорил о своем состоянии. Именно на эту тему он не откровенничал. Как и в тот день, когда я говорил с ним в последний раз. Со времени моего приезда в Гливице прошло несколько дней. Вечером я позвонил ему, спросил о самочувствии. Он ответил, что все в порядке, если не считать лихорадки. Мы немного поговорили, и я пошел спать. Утром на обход пришел доктор Гебель. Я знал, что он не ответит, но, как повелось, спросил о своем друге. На этот раз доктор ответил… Ночью Том умер. Вечером, после того как мы закончили разговор, у него поднялась высокая температура, и он не справился с ней. И все.

Это подрезало тебе крылья?

Это был удар. От которого невозможно защититься. К несчастью, таких ударов было много. Люди вокруг меня умирали. И сегодня умирают. Теоретически я здоров, но все время должен проходить обследование. Весной я был у моего врача, доктора Агнешки Пекарской. Спросил, как чувствуют себя люди после пересадки, которые покинули больницу одновременно со мной. Оказалось, что один из тех людей прожил только два месяца. Он подхватил грибковую инфекцию и умер. По собственному желанию я снова получил но морде.

>Курирующая Нергала доктор Агнешка Пекарская. Снимок сделан во время одного из контрольных визитов.

А если бы кто-то сказал, что это просто мир очищается.

Я понял бы. Меня с теми людьми связывали близкие отношения. Их проигрыш было сложно принять. Я поклонялся их борьбе, мы поддерживали друг друга. Они были для меня товарищами по оружию. Они ушли, с этим нелегко жить, но жизнь продолжается.

Тебе не кажется, что твоя дружба с Дзюбой несла в себе тонкую христианскую черту? Любовь к ближнему вместо ненависти, сострадание, прощение?

Я не думаю, что христианство монополизировало право на прощение и сострадание.

Они — основа этой религии.

Как и двуличие, и вечное оценивание. Что хорошо, а что плохо. Что черное, что белое. В моем мире больше двух цветов. Ницше написал книжку «По ту сторону добра и зла», ее название — слоган, пусть и избитый, но отлично отражающий мой подход к этому вопросу. То, что я отвергаю христианскую мораль, не значит, что моя мораль ей противоречит. Отрицание любви также глупо, как и отрицание ненависти.

Но откуда изменение ваших отношений, само желание дружить?

Такие вещи просто происходят, сами по себе. Сначала его болезнь, потом моя — все это способствовало тому, что былые занозы, ненависть и обиды перестали быть важными. Мне просто хотелось с ним встретиться и пожать его руку. Я чувствовал необходимость. Это не было результатом навязанных свыше моральных основ — это было сострадание, исходящие глубоко изнутри, альтруизм в чистой форме.

Ты чувствовал сострадание к другим больным?

Конечно. Меня радовало то, что благодаря распространению новости о моей болезни, удалось найти много потенциальных доноров костного мозга.

>Нергал в больнице. «Да, да, знаю. Абсолютно ни на кого не похож», — комментирует он сегодня.

>Облучающий аппарат. Как вспоминает Нергал, сеансы были короткими, безболезненными и эффективными.

>Шашлык и три вида риса. После нескольких месяцев диеты кухня в Гливице стала настоящим лакомством.

Ты таким же образом нашел донора?

С профессором Гельманом связались представители фонда доноров стволовых клеток Польши, DKMS. Он, в свою очередь, рассказал мне о них во время одного из обходов. По его мнению, они отлично зарекомендовали себя в поисках доноров. Я вручил им свою судьбу и не жалею об этом.

Как быстро нашелся донор, костный мозг которого подходил тебе?

Наверное, с момента постановки диагноза прошло не более месяца. Мне позвонила Дорота и рассказала, что разговаривала минуту назад с Киндой Дубицкой, главой фонда. И для меня были хорошие новости: на примете были целых три потенциальных донора.