Исповедь экономического убийцы - [17]

Конечно, было красиво. Эффектные женщины в красочных саронгах. Буйные сады, изобилующие тропическими цветами. Экзотические танцовщицы с острова Бали. Велорикши, с причудливыми, раскрашенными во все цвета радуги картинками по обеим сторонам высоких сидений, на которых развалились пассажиры, а за их спинами крутят педали рикши. Голландские дома в колониальном стиле, мечети с башенками. Но у города было и другое, ужасающее в своем безобразии лицо. Прокаженные, вытягивающие перед собой кровоточащие культи, изъеденные болезнью. Молоденькие девушки, предлагающие себя за гроши. Когда–то великолепные голландские каналы, превратившиеся в сточные канавы. Приткнувшиеся вдоль замусоренных берегов черных рек картонные лачуги, в которых жили целыми семьями. Ревущие гудки машин, удушающий дым. Прекрасная и безобразная, элегантная и вульгарная, духовная и убогая. Такой была Джакарта, где чарующие ароматы гвоздики и орхидей боролись с миазмами открытых сточных канав.

Я видел нищету и раньше. Многие из моих одноклассников в Нью–Гемпшире, обитавшие в холодных лачугах из толя, приходили в школу зимой, когда температура опускалась ниже нуля, в тонких куртках и изношенных спортивных тапочках. Их немытые тела распространяли запах пота и навоза. Я жил в глиняных лачугах с андскими крестьянами, которые питались только сушеной кукурузой и картошкой, и иногда казалось, что у новорожденного столько же шансов умереть, сколько дожить до ближайшего дня рождения. Я был знаком с нищетой, но это не подготовило меня к тому, что я увидел в Джакарте.

Конечно, наша команда жила в лучшем местном отеле, «Интерконтинентал Индонезия», принадлежавшем авиакомпании «Пан Америкэн эйруэйз». Как и все отели этой сети, разбросанные по всему миру, он отвечал всем прихотям своих состоятельных иностранных постояльцев, в частности сотрудников нефтяных компаний и их семей. В наш первый вечер в Джакарте менеджер проекта Чарли Иллингворт дал для нас ужин в элегантном ресторане на крыше отеля.

Чарли был знатоком военной истории; почти все свое свободное время он посвящал чтению книг по истории и исторических романов о великих полководцах и военных сражениях. Он был ходячим вариантом прикованного к креслу инвалида — ярого сторонника Вьетнамской войны. В тот вечер, как обычно, на нем были брюки цвета хаки и такого же цвета футболка с погонами, имитирующие военную форму.

Поприветствовав нас, он закурил сигару.

— За хорошую жизнь, — вздохнул он, поднимая бокал шампанского.

Мы поддержали его:

— За хорошую жизнь. — Вместе чокнулись.

Весь в клубах сигарного дыма, Чарли окинул взглядом комнату.

— Мы встретим здесь прекрасное отношение, — сказал он, одобрительно кивая головой. — Индонезийцы будут хорошо заботиться о нас, так же как и сотрудники американского посольства. Но давайте не забывать, что мы здесь с важным заданием. — Он посмотрел на стопку карточек перед собой. — Да, мы здесь для того, чтобы разработать план электрификации Явы — одного из самых густонаселенных мест в мире. Но это только верхушка айсберга.

Выражение его лица стало серьезным; сейчас он напоминал Джорджа Скотта в роли генерала Паттона, одного из своих любимых героев.

— Мы здесь, чтобы, без преувеличения, спасти эту страну от лап коммунизма. Как вы знаете, у Индонезии долгая и трагическая история. Теперь, готовясь войти в двадцатый век, страна опять на пути испытаний. Мы должны сделать так, чтобы страна не пошла по стопам своих северных соседей — Вьетнама, Камбоджи и Лаоса. И ключевым моментом здесь является интегрированная система электроснабжения. Именно это, более чем любой другой фактор (возможно, за исключением нефти), обеспечит победу капитализма и демократии. Кстати о нефти. — Он опять затянулся сигарой и перевернул несколько карточек перед собой. — Мы все знаем, насколько наша страна зависит от нефти. В этом отношении Индонезия может стать для нас могущественным союзником. Так что, когда вы приступите к разработке генерального плана, пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы нефтяная промышленность и вся инфраструктура — порты, трубопроводы, строительные компании — смогли удовлетворять свои потребности в электроэнергии в период действия этого двадцатипятилетнего плана.

Оторвав взгляд от карточек, он посмотрел прямо на меня.

— Лучше ошибиться в переоценке, чем недооценить. Вы же не хотите, чтобы на ваших руках была кровь индонезийских детей или наша собственная. Вы же не хотите, чтобы они жили под серпом и молотом китайского красного флага.

Той ночью, лежа в своей постели в роскошном номере пятизвездочного отеля, я вспомнил Клодин. Меня преследовали ее рассуждения об иностранном долге. Я пытался успокоить себя, вспоминая лекции по макроэкономике в школе бизнеса. В конце концов, говорил я себе, я нахожусь здесь, чтобы помочь Индонезии выйти из Средневековья и занять свое место в современном промышленном мире. Но я знал, что утром, выглянув из окна, за бассейном и цветущими садами отеля я увижу нищие лачуги, разбросанные на много миль вокруг. И я буду знать, что младенцы умирают от недостатка питания и питьевой воды, что дети и взрослые страдают от страшных болезней и живут в ужасающих условиях.