Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2 - [12]

Я пожал плечами, и за меня ответила Света:

– Жгли.

– Точно, – отозвался Евгений Михайлович, – пришли к ювелиру и, заметив в окнах свет, стали кричать и требовать ответа. Фон Кайцер, перепуганный, вскочил с постели и вышел на балкон. Его встретила ревущая толпа. Ни о каких стражах порядка в ночной Москве, естественно, речи и быть не могло, поэтому немцу следовало молиться Деве Марии и своим дубовым воротам с чугунными засовами. Но что такое засовы, если толпа жаждет справедливости? Ворота поддались натиску и красный петух клюнул бревенчатые стены. У каждого выхода стояли горожане, и даже если бы фон Кайцер хотел убежать, то ему бы этого не удалось. Судя по всему, ювелир сгорел заживо, но, странное дело, на пожарище не нашли его останков. Более того, не было обнаружено и ни единого украшения из тех, которые должны были храниться в доме, где размещалась и лавка. Ювелир просто сгинул вместе с украшениями. Как сквозь землю провалился.

Я невольно вздрогнул. Перед мысленным взором мелькнула картина пожара, озлобленные лица людей, темнота, разрываемая пламенем факелов, и перепуганное, искаженное лицо старого фон Кайцера, который прижимал к груди свой саквояж с драгоценностями.

– А он был причастен к убийству?

– А кто его знает, – Странник задумчиво посмотрел на меня, – только, видно, душа его не нашла успокоения, и с тех пор как пропал старый ювелир, появилась легенда, передаваемая из поколения в поколение, об обгоревшем фон Кайцере, который бродит под землей, чтобы выбраться наружу, а если коснется кого-то из встреченных в подземелье, то это позволит его душе вернуться на небо. Да вот беда, старик так страшно обгорел при пожаре, что те, кто видит его, зажмурившись бегут от места страшной встречи, не давая возможности ювелиру найти успокоения.

– Какая-то мрачная легенда, – я опасливо взглянул в зияющую дыру непроницаемой тьмы тоннеля.

– У каждого места есть своя легенда, – улыбнулся Странник, – старик фон Кайцер стал символом для диггеров, как для моряков – «Летучий голландец».

– После встречи с «Голландцем» никто не возвращался.

– А я разве сказал, что встречи с Кайцером оборачивались более благоприятно?

Хитрый взгляд – и я вынужден улыбнуться в ответ, словно вообще не верю подобным байкам. Но, как всегда, один нюанс – легенда о «Летучем голландце» живет много лет, и ее рассказывают сами моряки, а тут – легенда о страшном ювелире, которую рассказывают диггеры, и не верить им у меня лично нет основания. Моя позиция такова (и она очень нужна в профессии журналиста): я воспринимаю информацию, пока кто-то не доказал обратного. Это своего рода презумпция невиновности от журналистики, когда факт считается существующим, пока кто-то не нашел нечто, опровергающее его.

– Ах, да, – внезапно сказала Светлана, – Кайцер ходит только в Москве, а у нас, в Питере есть Кровавый Барон. Рассказать?

Я кивнул. А что мне оставалось? Должен же житель Питера знать своих подземных героев. Между прочим, в подземелье избавиться от навязчивого ощущения, что за тобой кто-то наблюдает, практически невозможно, поэтому все эти легенды очень способствуют обострению зрения и слуха, и малейший шорох воспринимается как приближающиеся шаги чужаков. Я с тоской подумал о вампирах.

В 1976 году в Боткинскую больницу города Ленинграда поступил молодой человек: обезвоживание, связанное с большой кровопотерей – таков был его диагноз. Он лежал мертвенно бледный и слабый, но ночью больной встал, добрался до отделения переливания крови и, напившись донорской крови, бежал из больницы. По месту прописки его не обнаружили.

– Во времена Петра Первого жил в Петербурге знатный француз – барон Дибилин, и славился он похотливым нравом, – начала Света, – почти каждый день в его доме проходили бурные вечеринки с дурной славой, вечерами дом барона обходили стороной. И вот однажды ехал Дибилин в своей карете и, проезжая мимо рынка, увидел очень красивую девушку. Нежную, юную, свежую, словно раскрывающийся бутон. Барон тут же возжелал ее, и приказал своему камердинеру вызнать, откуда эта девушка, а затем проследить за ней. Так и поступили. Красавица оказалась нездешняя, пришла с торговцами фруктами. Вместе с отцом и матерью они ютились недалеко от торговых рядов, так что выследить, куда после рабочего дня ушла семья, не представлялось труда. Ночью красавицу похитили, переполошив торговый люд черными масками. А дальше, наверное, все понятно, привезли девушку к Дибилину связанной, он силой ею овладел и у себя в покоях запер. Натешившись над девицей, он ножом разрезал веревки на ней, а та, не пережив позора, бросилась всем телом на острие. Ее кровь с ног до головы забрызгала барона, а в это время к нему как раз явился приказчик с каким-то поручением и увидел испачканного кровью француза и окровавленный нож в его руках. Говорят, барон в бешенстве заорал на приказчика и погнался с ножом за ним, а тот заметался по дому да и скрылся в погребах, ища себе укрытие, а француз – следом. И вот ищет он свидетеля своего кровавого преступления до сих пор.

– Мне всегда казалось, что история Государства Российского напоминала кровавую бойню, – покашлял я.