Исповедь бывшей послушницы - [3]

К иг. Николае я сейчас никак не отношусь. Первые месяцы после ухода из Малоярославца я только и думала о монастыре, о ней. Это была какая-то навязчивая идея, даже состояние, и днем, и ночью. Просто голова уже была приучена думать об этом все эти годы. Я постоянно анализировала свой уход из монастыря, чувствовала себя виновной в том, что оставила монашеский подвиг, искала себе оправдания, постоянно нервничала, даже до истерик, окружающим было тяжело со мной общаться. К тому же в монастыре как-то утрачиваешь постепенно способность нормально думать и связно говорить.

Постепенно все это прошло, и сейчас м. Николая для меня — просто часть всей этой РПЦшной системы, ничуть не более страшная, чем тот же Митрополит Климент (Капалин), тоже герой моей книги. Они, кстати, с ним очень похожи: тоже эта страсть к показухе, роскоши, такое же неимоверное превозношение над простыми смертными. Может быть, поэтому он ее так поддерживает во всем, особенно сейчас, после выхода книги и интервью бывшей послушницы Черноостровского монастыря Регины Шамс в «МК», где она рассказала о монастырском приюте «Отрада».[2]

В общем, м. Николая просто слилась в моем сознании со множеством таких же церковных «цариц» и «царьков», коих в изобилии расплодила сейчас система, которой они служат. А как я отношусь к этой системе в целом? Резко отрицательно. На мой взгляд, нет ничего более отвратительного и страшного в современном мире, чем эта легитимизированная форма рабства, так буйно процветшая сейчас у нас в стране.

— Как сейчас Вы относитесь к заповеди о любви к врагам?

— Сейчас я не понимаю уже, что конкретно тут имеется в виду. Каким образом нужно любить людей, творящих зло, и причем в особо крупных размерах? Не нужно с ними бороться и просто подставить другую щеку? Или класть за них земные поклоны и молиться? Я этого больше не делаю. Тогда что?

Любовь для меня — это вполне конкретное чувство, которое невозможно просто так сгенерировать на пустом месте. Если любить в этом контексте — это перестать ненавидеть, то да, с точки зрения даже психологии заповедь полезна.

Я не могу сказать, что ту же м. Николаю я ненавижу, мне ее искренне жаль, как человека, тоже пострадавшего в этой жестокой системе. Только несведущий человек может подумать, что ей живется хорошо и спокойно на этом месте. Я наблюдала совсем обратное в монастыре. Уже одно то, что она постоянно принимает успокаивающие лекарства и серьезные антидепрессанты, говорит о многом. Очень непросто постоянно лгать и притворяться. Она так же попала в зависимость от системы, как и подвластные ей монахини. Практически все лидеры подобных деструктивных сект и организаций страдают в итоге различными психическими и психосоматическими заболеваниями, и она не исключение.

— Угрожали ли Вам «большие люди»? Сама игуменья Николая или ее подчиненные?

— Лично мне нет, никто не угрожал. Может быть еще потому, что я написала и издала книгу, находясь в Бразилии. У м. Николаи длинные руки, но видимо, не настолько. На издательство и на людей, находящихся внутри церковной системы, наезды были, и очень серьезные, это я знаю точно. Очень было непросто издать эту книгу, до самого выхода тиража было непонятно, получится ли это сделать. Сейчас так же непонятна судьба второго тиража, все очень непросто.

— Следует ли ситуацию в том монастыре и детском приюте решать с привлечением органов власти: прокуратуры, детской омбудсвумен, соцзащиты или только взывать к вмешательству Патриархии и Епархии? Или к совести начальствующих монастыря? Или надежда только на огласку?

— В приют «Отрада» приезжают плановые проверки, все делается вполне законно. Неделю к этим проверкам готовится весь монастырь, целый день этих проверяющих развлекают и вкусно кормят, дети показывают концерты с песнями-плясками. Все остаются довольны, сестры и дети только после таких проверок устают ужасно, а так — все там замечательно. Поэтому лично я никаких надежд не питаю. Думаю, просто надо обо всем этом хотя бы больше писать, чтобы люди сами понимали, в какую ловушку они попадут вместе со своими детьми, если поступят в монастырь (и неважно в какой, везде примерно одинаково). На какие-то активные действия со стороны РПЦ или государства надежды мало.

— «Что нас не убивает, то делает сильнее» — Ваш опыт сделал Вас сильнее? Если да, то кто-то может сказать, что и не стоит никого предостерегать от монастыря, пусть каждый пройдет свой путь и станет сильнее?

— Кто так скажет, тот просто не понимает, о чем говорит. Так можно и в тюрьму, и в лагерь людей ссылать — пусть себе закаляются телесно и духовно. Мне повезло еще с нервами и крепким здоровьем, но это скорее исключение. Чаще уже после 3 лет такой жизни человек начинает терять здоровье — и душевное, и телесное, причем безвозвратно. А сколько людей попросту сошло с ума на этом поприще! Кто это отслеживает? Кто контролирует? Из человека в первые годы поступления в монастырь выжимают все силы, пока он еще может трудиться, а потом зачастую выкидывают на улицу больным. Я уже не говорю о том, что после нескольких лет «подвига» теряются профессиональные навыки, в мир возвращаешься уже ни к чему не годным и десоциализированным.