Исповедь бывшего хунвэйбина - [14]
Учительница языка и литературы склонившись стояла подле него, надеясь дождаться конца речи, чтобы попросить слова.
Закончив выступление, директор школы даже не взглянул в ее сторону. Она снова лишилась возможности открыто перед лицом школьников самокритично признать свои «ошибки».
Когда несколько учащихся перетаскивали в здание школы столы, стулья и радиоаппаратуру, она в растерянности все еще стояла там... Начали громить словом, продолжили пером и кистью.
Все классы направили своих учеников в общую канцелярию за бумагой, чернилами, тушью и кисточками. Начали писать крупными иероглифами боевые воззвания, клеймящие «черную банду», или рисовали карикатуры.
Наш класс прежде всего написал огромный лозунг: «Решительно станем на сторону председателя Мао, поклянемся довести до конца смертельный бой с антипартийной, антисоциалистической бандой!» — и вывесил по обеим сторонам входной двери школы. Он всему обществу четко заявил, под каким флагом выступают революционные учителя и учащиеся нашей школы, а также компенсировал то, что наш класс «четырех хорошо» не смог первым выразить свою решимость на общешкольном собрании.
«Боевые воззвания» рождались исключительно экспромтом, Я написал слова: «Дэн То, У Хань, Ляо Моша», другой сразу же добавил: «Они втроем одна семья», а третья фраза родилась еще быстрее: «Они выступают против партии, против народа». Четвертую строку кто-то придумал заранее: «Ты спроси, надо убивать?» И все вместе подобрали хорошо подошедшую конечную рифму: «О чем еще спрашивать? Надо убивать!» Слова «надо убивать» решили повторить дважды. И еще добавили: «Дадим им расчет и отправим домой!!!»
Многие, стоявшие рядом, давали советы, свои дополнения. В конечном счете в коридоре приклеили свежее, с еще невысохшей тушью «боевое воззвание»:
Вскоре стиль стихосложения в виде «боевых воззваний» стал популярным, из школы выплеснулся за ее пределы, миллионы девочек, прыгая со скакалками, пели «революционные песни». От одних девочек они передавались другим, не смолкая долгие годы, их пели примерно до 1976-го.
Когда меня нашла классный руководитель и привела в учительскую, там уже все учителя тоже жонглировали кистями и тушью.
— Ученики говорят, что у тебя есть «Посиделки в Яньшане» и «Саньцзяцуньские заметки» — эти две черные книги, это правда? — спросила она.
У меня они были, но мне было непонятно, какой смысл вкладывала классный руководитель в свой вопрос. И как, всякий учащийся, я по врожденному инстинкту стал защищаться, сразу же отрицательно покачал головой:
— Нет, нет! Ученики ошибаются.
— А я уверена, что есть! Учителя хотят, чтобы ты пожертвовал их для учащихся. Пусть пользуются ими как материалом для критики, — сказала она.
— Может и есть... я точно не помню, когда вернусь домой, поищу, — ответил я уклончиво.
Учительница, как раз писавшая «боевое воззвание», держа в руке кисть, сказала:
— Учительница Яо, если он найдет, пусть позже передаст нам, учителям химии, мы тоже используем для критики. Никто из нас до сих пор еще не читал их, — она снова вернулась к своему занятию.
Я успел разглядеть написанное ею: «В этих двух черных книгах «Посиделки в Яньшане» и «Саньцзяцуньские заметки» заключена реакционная сущность, острие их атаки направлено на партию и председателя Мао».
В нашей школьной библиотеке этих двух «черных» книг тоже не было. Спрашивается, сколько же тогда учителей и учащихся всей школы прочитали их? Никто не знает!
Сколько человек по всей стране в таком случае прочитало их? Один из тысячи? Один из десяти тысяч? Или один из ста тысяч?
Но рабочий класс критиковал, крестьяне-бедняки и низшие слои середняков критиковали, бойцы Народно-освободительной армии критиковали, ученики и учителя младших, средних и старших классов критиковали, деятели культуры и искусства критиковали, кадровые работники учреждений критиковали. Критиковали домохозяйки, дети, старики и старушки и даже неграмотные. Каждый человек страны принялся оглушительно критиковать.
По пути из школы домой между моими приятелями сам собой возник откровенный разговор.
— Завтра и послезавтра я, пожалуй, не смогу пойти на занятия, — мрачно сказал Хань Суншань, — пропускаем так много уроков, кто потом ответит за нашу учебу, за поступление в высшие учебные заведения?
Он в нашем классе выделялся недюженными математическими способностями, всегда живо говорил о своих высоких устремлениях: «Если не поступлю в первую, третью или шестую среднюю школу, то убегу на Сунгари!» Он очень хотел попасть в одну из главных Харбинских школ высшей ступени. Зная о его уме и успехах в учебе, никто не считал это бахвальством. О Харбинской средней школе высшей ступени в те годы говорили: «Поступление в 1-ю, 3-ю или 6-ю школу обеспечивает прямой путь в Харбинский промышленный университет «Цинхуа». Учителя тоже признавали, что двери этого университета для него распахнуты.
Мой хороший друг Ван Вэньци осуждающе, заметил:
— Ты хочешь сказать, что приход этой «Великой социалистической культурной революции» принесет тебе вред? Что важнее? Жизнь или смерть партии и государства, или твое поступление в среднюю школу высшей ступени?
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.