Исполнение долга - [60]

Все это время мне приходилось выслушивать деликатные, но настойчивые укоры командира 242-го гвардейского стрелкового полка подполковника И. ф. Сухорукова.

— Товарищ генерал! До каких пор я буду торчать во втором эшелоне и ловить фрицев, разбежавшихся по кустам, — с досадой говорил он. — Дайте нам задачу, достойную гвардейцев.

— Дам, Иван Федорович, — пообещал я. — Только ты все же не гнушайся тем, что делаешь сейчас: тылы наши должны быть в полной безопасности…

Вечером 16 января мы услышали по радио приказ Верховного Главнокомандующего. В приказе отмечалось, что войска 1-го Белорусского фронта за трое суток продвинулись вперед на 60 километров, пробив брешь в обороне противника шириною до 120 километров. В числе генералов, войска которых добились наибольшего успеха, была названа и фамилия командира 29-го гвардейского стрелкового корпуса.

А на следующий день мы получили выписку из этого приказа. За проявленный героизм, мужество и отвагу Верховный Главнокомандующий объявил благодарность всему личному составу 82-й гвардейской стрелковой дивизии.

Из дивизии в свою очередь последовали представления лучших наших бойцов и командиров к правительственным наградам. В частности, было возбуждено ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза Б. В. Беляеву и Ф. К. Сарычеву. И оно было удовлетворено. Этого высокого звания были удостоены также командир стрелковой роты гвардии капитан Н. Ф. Шарко и командир батареи гвардии капитан А. С. Попов.

О Попове в те дни много говорили в дивизии. Отбивая контратаку немецких танков, его батарея понесла значительные потери. Несколько человек было убито, командиры двух взводов и наводчик одного из орудий тяжело ранены. Получил ранение и сам комбат, но все-таки заменил выбывшего из строя наводчика да еще сумел подбить пять танков и две самоходки…

Началось преследование противника в оперативной глубине. Оно велось круглосуточно, без передышки. Перед нами были разрозненные части 6-й пехотной, 10, 19 и 25-й танковых дивизий. Наши бойцы изнемогали от усталости, но все же вцепились в отступавшего врага мертвой хваткой. Для быстроты передвижения использовались и трофейные автомашины. На многих из них сидели за рулем пленные.

Введенный в прорыв в полосе нашей дивизии 8-й гвардейский механизированный корпус никак не мог оторваться от нас. Нередко наши стрелковые подразделения оказывались даже впереди танкистов, расчищали им путь, уничтожая мелкие, а порой и довольно значительные группы противника, засевшие в населенных пунктах, в лесах, у переправ.

В ночь на 19 января мой командный пункт расположился в местечке Ольша. Я приказал дать частям отдых, подтянуть артиллерию и тылы, а затем уже продолжать наступление. Но тут же получил приказание командующего 8-й гвардейской армией: на рассвете нанести внезапный удар всей дивизией по Лодзи с запада. На восточных подступах к этому крупному городу враг оборонялся очень упорно и задержал там продвижение советских войск.

В 3 часа ночи я поднял дивизию по тревоге, указал командирам полков маршруты движения, а сам выехал с разведротой на рубеж развертывания. В 5 часов утра все наши стрелковые полки, а также приданный нам тяжелый танковый полк развернулись западнее Лодзи и после мощного пятнадцатиминутного артналета начали атаку. Как раз в это время на мой КП прибыл В. И. Чуйков вместе с членом Военного совета 8-й гвардейской армии генерал-майором А. М. Прониным. На их глазах первым ворвался в Лодзь 242-й гвардейский стрелковый полк под командованием полковника И. Ф. Сухорукова, частично посаженный на танки армейского танкового полка. Затем в бой вступили и остальные силы дивизии.

Во второй половине дня все было завершено. Лишь немногим гитлеровцам, оборонявшимся здесь, удалось прорваться на юг. Остальные были перебиты, а 570 вражеских солдат и офицеров мы захватили в плен.

Осмотрев освобожденный город Лодзь, командарм приказал мне временно оставить там один полк для несения комендантской службы, а двумя другими и армейским танковым полком немедленно наступать на Згеж.

Наш марш на Згеж начал 246-й гвардейский стрелковый полк, усиленный батареей самоходных артиллерийских установок и истребительно-противотанковым дивизионом 76-миллиметровых пушек под командованием капитана Репина. В это время по радио передавался приказ Верховного Главнокомандующего, в котором объявлялась благодарность войскам, участвовавшим в боях по разгрому лодзинской группировки противника. Среди генералов, войска которых сражались за Лодзь, была названа и моя фамилия. Столица нашей Родины — Москва салютовала освободителям Лодзи 24 залпами из 324 орудий. 29-му гвардейскому стрелковому корпусу присваивалось почетное наименование Лодзинского. Лодзинским стал и наш 242-й гвардейский стрелковый полк.

Овладев городами Згеж и Шварзенец, 82-я гвардейская стрелковая дивизия в авангарде 29-го гвардейского стрелкового корпуса двинулась на Познань. Утром 23 января наша разведка натолкнулась на упорное сопротивление гитлеровцев, занявших оборону перед внешним оборонительным обводом этого города-крепости. Постепенно в бой втянулись и главные силы дивизии. С каждым часом он приобретал все более напряженный характер. Противник широко применил против нас фаустпатроны. Фаустники засели на хуторах, у перекрестков дорог, в противотанковых рвах. Суточное продвижение дивизии исчислялось всего сотнями метров (см. схему 1).