Испанский сон - [68]

SEND

Не думала я, что это отвлеченный… Но будь по-твоему; я взялась сам знаешь за что. Заходи в свой домик, он уже мокренький и теплый. Он ждет тебя!

SEND

Я там.

SEND

Я чувствую тебя. Какой он сегодня большой. Ты делаешь мне больно, и мне это нравится.

SEND

Опять слышу телефонную девочку.

SEND

Но тебе же это нравится, разве нет? Я хочу побыть телефонной девочкой. Ну, смелее. Как больно, как хорошо. Ну, скажи какое-нибудь свое чудесное слово.

SEND

Твои ноги у меня на плечах. Я поддерживаю тебя за жопу. Я, как маятник, качаюсь взад и вперед.

SEND

Ты достаешь хуем до самых глубин моей пизды. Но всё… ни слова больше… их надо дозировать…

SEND

Я понял… ты дашь мне стонать? Наши стоны становятся громче и чаще. Я … тебя, я … тебя. Если хочешь, ты так же — запуская в точки воображение настолько, насколько позволит тело — можешь написать мне фразу, которую не смогла в тот раз.

SEND

Ты … меня. Я сейчас буду… приготовься вместе

SEND

Я готов. Давай

SEND

Все. Мне хорошо.

SEND

И я все, и мне хорошо.

SEND

Я часто мечтаю как-нибудь поболтать с тобой после оргазма. И все никак не могу себя заставить. Меня всегда тянет в постельку после него… Мне жаль тебя: я-то дома, я вольна пойти спать, или включить телевизор… а ты в кабинете, и у тебя впереди улица, путь домой, а там свое. А ты думаешь обо мне по пути домой?

SEND

Да. Я всегда расстаюсь с Вами неохотно.

SEND

И я. Но помногу нельзя, будет не так возбуждающе.

SEND

Увы, да. Например, завтра я бы предложил помечтать друг о друге.

SEND

То есть, отдохнуть друг от друга? Твои эвфемизмы иногда до умиления трогательны. До послезавтра, милый.

SEND

До послезавтра, моя любовь.

SEND

* * *

— Помнишь банкира Володю? — спросил Вальд.

Филипп задумался.

— Ну, из… м-м… ну, который Анютку отправил в Швейцарию, — уточнил Вальд.

— Ах, да, — вспомнил Филипп. — Так что?

— Убили Володю.

Филипп помрачнел.

— Постой, — озабоченно спросил он через минуту, — но разве его не убили с месяц назад?

Теперь уж настала очередь Вальда задуматься.

— Ты прав, — удивленно сказал он, — это было ровно месяц назад, день в день. Какое странное совпадение!

— Ну, жаль Володю, — сказал Филипп, — и что?

— Ничего, — пожал плечами Вальд. — Я думал, вдруг ты забыл или еще чего.

— Не надо! Я чувствую, ты не просто так это сказал.

— Ты прав, — вздохнул Вальд, — твоя проницательность меня иногда поражает. К чему притворяться? Я решил, что нам все-таки нужна служба безопасности.

— Это сильное решение, — сказал Филипп. — Не могу возражать; вопросы такого рода в твоей компетенции. Но почему бы нам не увязать ее создание с грядущей структурной перестройкой?

— Но я не планировал никакой перестройки.

— Так ты запланируй.

— Твой уверенный тон говорит о том, что ты кое-что уже обдумал, — сказал Вальд. — Это так?

— Поразительная проницательность.

— Ну, так давай поговорим.

— Я еще не вполне готов, — сказал Филипп, — хотел просто удержать тебя от излишне поспешных действий.

Вальд помолчал.

— А по-моему, — сказал он, пристально глядя на Филиппа, — ты просто валяешь дурака и хочешь удержать меня от создания службы безопасности. Я проницателен?

— Ну а даже если так, — разозлился Филипп, — сколько у нас их было и что это дало?

— А что ты предлагаешь?

— Я уже давно предложил тебе.

— Не помню.

— Да? — удивился Филипп. — Последний раз это было месяц назад, когда убили банкира Володю.

— Ах, вот ты о чем! — недовольно сказал Вальд. — Ты опять толкаешь меня на отказ от Родины!

— Именно, — сказал Филипп, — но причины все время разные, заметь. Вначале это была просто мечта, потом типа возможность, потом… просто страх, если помнишь… потом опять мечта, но вполне конкретная…

— А сейчас?

— Наверно, безысходность. Тогда, в старину, была одного сорта безысходность, личная, что ли… а сейчас, как подумаешь обо всем… о детях… и обо всем окружающем… там… и здесь…

— Понятно.

— Жаль, что ты так и не побывал в Испании. Ведь безалаберный народ, просто смешно иногда. Ну ничуть не лучше наших. Такие же ленивые, неряшливые… бумажки швыряют где попало… собачки на тротуарах какают, и это в порядке вещей…

— Ну?

— Но почему же у них в итоге так хорошо? Так красиво, так по-настоящему грустно и весело? Жаль, ты не видел… Да у них каждый подъезд — произведение искусства. А у нас… Мистика какая-то.

— Ты забыл. Ты уже выдвигал версию.

— Наверно, забыл…

— А мне запомнилось. Ты сказал, что они слишком ленивы, чтоб разрушать. Поэтому столько старины и осталось. Затем — климат, туристы…

— Да, точно, — улыбнулся Филипп, — припоминаю. Все мы тогда были экономистами. Но ведь дело совсем в другом, верно?

— Естественно, — сказал Вальд. — Кстати, ты имел возможность понять это и до Испании.

— Вспомнил Аляску, да?

Вальд ухмыльнулся.

Конечно, вспомнил Аляску. Вот что их по-настоящему поразило в Америке. Это было их первым впечатлением — да так и осталось самым сильным за все время той не очень-то слабой, в целом, поездки.

Это он придумал, хозяйственный Вальд, что чем биться за билеты до Нью-Йорка, сами по себе достаточно дорогие, а потом и вовсе пересекать Америку буржуйской авиалинией (интересно и весело, но не чересчур ли накладно?), лучше бы лететь на восток: транссибирские рейсы единственной еще компании «Аэрофлот» тогда были, считай, дармовыми, а там — вполне любезный по цене и билетной доступности, тоже аэрофлотовский перелет до Сан-Франциско, конечного пункта назначения. И Фил, помнится, еще спорить пытался, не сразу признал Вальдову правоту.