Испанский поход - [89]

– Ты смотри, – с восхищением, непонятным перепуганному оружейнику, проговорил Леха, – не взорвался сразу. Даже с места сдвинулся. Молодец!

А когда мгновением позже второй снаряд выплюнуло из трубы и забросило метров на десять в самую гущу гоплитов, где он взорвался так, что разметало в клочья не один десяток аргивцев, Ларин был просто в восторге. Греки в ужасе отпрянули от стены, даже прекратив штурмовать. К зажигательным горшкам они привыкли, но их никто еще не забрасывал горшками, которые могли разрывать людей на части.

– Да ты просто гений, брат! – не удержался адмирал и хлопнул по плечу вжавшегося в стену грека.

Правда с остальными снарядами вышла промашка. Третий взорвался прямо в стволе, а за ним, понятное дело, и четвертый. Грохот был такой, что слегка оглохшему Ларину показалось, будто башня качается. А вспышка осветила всю крепость и греков на ближних холмах, для которых это стало окончательной демонстрацией воли богов, велевших им прекратить штурм. В этой суматохе они даже не обратили внимания, что «боги» разрушили часть стены по соседству с воротами.

– Ничего, ничего, – успокоил Ларин Каранадиса, который уже решил, что дни его сочтены, – главное, технология верная. Надо только немного доработать и все. А стену отстроим.

Он приподнялся над ограждением башни, скользнув взглядом по изумленным лицам «артиллеристов», которые даже перестали стрелять. Сквозь дым было видно пожарище внизу под стеной и десятки убитых гоплитов. Остальные солдаты Аргоса растворились во мраке.

Наутро, пришедшее очень быстро, – бой шел почти до рассвета, которого Ларин даже не заметил, – выяснилось, что Аргос все же нанес кое-какой урон скифам. Гоплиты за ночь сожгли все пристани и верфи, полностью захватив побережье. Но корабли им не достались.

– Молодец, Токсар, – проговорил Ларин, разглядывая качавшиеся на почтительном расстоянии от берега триеры, – все правильно сделал.

Но самая большая радость ждала его, когда солнце позолотило вершины холмов. В его лучах бравый адмирал заметил стройные ряды затянутой в чешую конницы, что вошла в долину со стороны гор и уже охватила кольцом лагерь воинов Аргоса. Это был не отряд разведчиков. Это было настоящее войско, тысячи и тысячи воинов, которые все продолжали прибывать. Быстро уничтожив оставшихся солдат Аргоса в короткой схватке у лагеря и очистив от них побережье, скифская конница приближалась к самой крепости, над которой тоже кое-где поднимались дымы от недавних пожаров.

– А вот и братец пожаловал, – выдохнул Ларин, разглядев статного предводителя перед многотысячным войском, не спеша ехавшего на коне к городским воротам, – дождались.

Глава девятнадцатая Осада Тарракона

За прошедшие с момента начала штурма несколько часов Федор не раз возблагодарил Баал-Хаммона за то, что так своевременно сумел добраться до своих позиций. Задержись он хоть на пять минут в расположении римлян, и его безумная вылазка могла закончиться крайне плохо. Но боги опять спасли его. А легионеры Сципиона, которые буквально на плечах карфагенян едва не взобрались наверх, сейчас штурмовали бастион и все прилегавшие к нему стены.

Поначалу Чайка с некоторым самодовольством думал, что этот приступ ярости вызван тем, что римляне не смогли поймать лазутчиков и теперь пытались загладить свою вину, а также выполнить приказ того знатного командира, которого ранил в стычке Чайка. Этот римлянин явно был не простым центурионом. «Наверное, какой-нибудь представитель нобилитета, как мой старый друг Памплоний, – размышлял Федор, за спинами лучников пробираясь вдоль частокола, над которым то и дело возникала голова в римском шлеме, но только для того, чтобы рухнуть назад вместе с телом, – сейчас, небось, рвет и мечет, отправляя в бой своих солдатиков. Обидно ведь, что прямо к тебе в лагерь пролезли какие-то карфагеняне, вот так запросто. Несмотря на охрану».

Но постепенно, глядя, как бой принимает затяжной характер, Федор пришел к выводу, что ненависть римского командира к его персоне сейчас не самый главный фактор. Легионеры Сципиона с такой яростью обрушились на укрепления почти по всему фронту, что было невозможно поверить, что только он один всему виной. Нет. Это был явно подготовленный и заранее спланированный штурм, о котором Федор просто не знал. И если бы не везение, то он мог бы стать для бравого командира хилиархии последним.

«Еще не вечер, – успокаивал себя Чайка, вновь поднимаясь на главный бастион, где сражались артиллеристы вместе с пехотинцами Урбала. – Штурм, похоже, только начался. И как ловко начался, как раз, когда Гасдрубал покинул город с половиной войск. Самое время. Видно, не зря советник ошивался в штабе Офира столько времени».

Ох как ему хотелось немедленно сесть на коня и ускакать в Тарракон, в штаб, чтобы вместе с Офиром арестовать советника-предателя. Уж Федор бы нашел доводы, чтобы заставить Офира это сделать. Но штурм был такой мощный, что командир хилиархии и думать забыл о том, чтобы оставить вверенный ему участок фронта. Сначала надо было остановить натиск легионеров Сципиона, а советник никуда не денется, если конечно, он вообще вернулся в Тарракон, а не бежал через римскую территорию. Но Федор был почему-то уверен, что помощник сенатора Ганнона, даже несмотря на встречу с ним, все равно вернулся в Тарракон и попытается убедить всех, что Федор ошибся.