Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг. - [14]

Когда весной 1492 года король и королева уехали из Гранады, они передали власть триумвирату, состоявшему из Эрнандо де Сафра (королевского секретаря), графа Тендилья, члена могущественного семейства Мендоса, чьи предки с начала XV века были генерал-капитанами на границе с Гранадой, и Эрнандо де Талавера, первого архиепископа Гранады, чьи либеральные взгляды и интерес к знаниям арабов во многом повлияли на включение мавров в христианские органы управления. Первейшей задачей триумвирата было обеспечение охраны общественного порядка и укрепление власти короны над завоеванным эмиратом. Особенно трудным оказалось выполнение этой задачи в гористом, кишевшем бандитами районе Альпухаррас, для управления которым осенью 1492 года учредили пост специального королевского представителя под названием Alcalde Major de las Alpuharras.

Страх перед восстаниями, особенно в Альпухаррас, не покидал христианских завоевателей, чему способствовала близость мавров из Северной Африки. Мавританская Испания и мавританская Северная Африка, так долго составлявшие единую цивилизацию, внезапно оказались искусственно разделенными. Опасаясь создания коалиции африканских и испанских мавров, не желавших признавать новые границы, Фердинанд и Изабелла постарались как можно лучше защитить их, построив вдоль побережья Андалусии сторожевые крепости и разместив там гарнизоны. Кроме того, они делали все возможное, чтобы склонить наиболее влиятельных мавров Гранады остаться жить в королевстве. Тем, кто желал уехать, оказывалась помощь, и осенью 1493 года злополучный Боабдиль с шестью тысячами мавров отбыл в Африку, где через несколько лет был убит в сражении. После этого в завоеванном эмирате осталось жить лишь очень небольшое число знатных мавританских семей, и тем, кто остался, дабы ублажить их, были даны должности в королевской администрации.

Вполне возможно, что Гранада оставалась бы мирным регионом, довольным своими новыми правителями, если бы не вопрос религии. Эрнандо де Талавера всегда скрупулезно соблюдал соглашение 1491 года, гарантировавшее маврам свободное отправление своей веры. Пораженный культурными достижениями мавров и упором, который они делали на благотворительность, он не применял и не симпатизировал политике насильственного обращения. Его идеалом была мягкая ассимиляция, от которой и испанцы, и мавры могли бы многое выиграть. «Мы должны перенять их благотворительную практику, а они нашу веру. Тогда к обращению их приведут проповеди и наставления, для чего требуется, чтобы христианские служители церкви учили арабский язык и пытались понять обычаи общества, вверенного нашим заботам».

Несмотря на то что в некоторых аспектах политика Талаверы давала замечательные результаты, она, к несчастью, столкнулась с сильной оппозицией его христианских коллег, которые считали, что обращение идет недостаточно быстро. Главным поборником силовой политики выступал архиепископ Толедо Сиснерос, приехавший в Гранаду с Фердинандом и Изабеллой в 1499 году. В слепом неведении этот фанатик оттеснил мягкого Талаверу и начал проводить политику массового насильственного крещения мавров. Вскоре его действия привели к предсказуемым результатам. Номинально тысячи мавров стали христианами, но в ноябре 1499 года в Альпухаррас, густонаселенном районе на склонах гор Сьерра-Невада, вспыхнуло стихийное восстание. В марте 1500 года Фердинанд начал наступление, восстание было подавлено, и после сдачи маврам предложили выбор: уехать или креститься. Поскольку для большинства населения не существовало другого варианта, кроме того, чтобы остаться, это означало, что, согласно изданному в феврале 1502 года эдикту об изгнании всех необращенных взрослых мавров, все мавританское население Гранады автоматически стало «христианами».

Последствия этого эдикта оказались неудовлетворительными для христиан и почти невыносимыми для мавров. Убежденные в том, что соглашение 1491–1492 годов было вероломно нарушено, они в полном негодовании отчаянно цеплялись за свои обычаи и ритуалы, тайно исповедуя то, что было запрещено официально. Испанцы настаивали, что обращение не было насильственным, поскольку маврам предоставили в качестве альтернативы эмиграцию, но даже самым фанатичным из них пришлось признать, что оно было далеко не желанным. Исправить этот недостаток могли только усердная проповедь и убеждение, но андалузские священнослужители демонстрировали прискорбное неумение и нежелание соответствовать потребностям мавританского населения. Поскольку андалузская церковь не горела желанием заниматься обращением, а мавры не рвались креститься, процесс зашел в тупик. В течение первой поло вины XVI века в Андалусии существовал неустойчивый компромисс: мавры, номинально являясь христианами, на практике продолжали оставаться мусульманами, а власти воздерживались от силового исполнении указа 1508 года, запрещавшего маврам носить традиционную одежду и следовать своим обычаям.

Наступление на Африку

Опасность восстания недовольных жителей Гранады, которых могли поддержать их соплеменники из Северной Африки, неизбежно явилась дополнительным стимулом для реализации давно задуманного проекта крестового похода на африканские берега пролива. Это стало бы естественным продолжением завоевания Гранады, время для которого казалось очень подходящим. В конце XV века государственная система Северной Африки переживала процесс распада. Обострились разногласия между Алжиром, Марокко и Тунисом, между жителями гор и равнин, между традиционными обитателями и недавними эмигрантами из Андалусии. Правда, Северная Африка была сложным регионом для проведения военных кампаний, но местные жители не знали новой техники ведения боя, используемой кастильцами, а их внутренние раздоры, как ранее распри в эмирате Насридов, давали испанцам заманчивые возможности.