Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг. - [9]
Вскоре в руки советских чекистов попали трофейные документы, в частности дневники, которые вели испанские офицеры в первые месяцы войны. В одном из них этот многодневный марш описывался так: «Этот тяжелый поход, который закончится переутомлением и неспособностью двигаться дальше, сопровождается недостатком пищи. Мы едим только благодаря ограблению населения в пути. Из 25 лошадей, которых мы имели в начале похода, осталось только 7, так как нечем их кормить и они передохли в дороге. То же происходит и с людьми: слабые остаются в госпиталях или грузятся на повозки. Грустно смотреть, как многие ребята ковыляют сзади, обессилевшие, желающие идти, но не могущие идти.
Мне удалось проехать только 15 км, а затем целый день был без пищи, отчего потерял сознание. Должен отметить, что когда мы выезжали из Мадрида, многие из нас были подлинные добровольцы, а теперь, если бы генерал разрешил, многие желали бы вернуться в Испанию. Мы — как дикие животные. Дисциплина упала.
Имеются сотни и сотни случаев болезней от переутомления и недоедания. Голодные, оборванные и с упавшим духом добровольцы подошли к Новгороду после похода, длившегося 47 дней»[45].
В результате длительных переходов, дождей и первых холодов из строя выбыло 800 человек. Многие повредили ноги, многие заболели. Не замедлили появиться и вши. В Новгород дивизия прибыла, как уже указывалось, после 47-дневного перехода, основательно изголодавшаяся, в изношенной обуви, в рваных шинелях. Конечно, большинство выбывших из строя скоро оправились, но моральное состояние добровольцев пострадало. К тому же в пути были отмечены первые случаи дезертирства[46].
Важно констатировать следующий факт: в Польше местное население отнеслось к дивизии еще хуже, чем во Франции. Об этом свидетельствует приказ, изданный 2 сентября командующим дивизией генералом, который запрещал испанцам разговаривать с поляками и евреями, потому что, «как показала практика, в результате такого общения польское население совершает нападение на солдат.
Кроме того, объясняли командиры своим подчиненным, среди населения есть шпионы, пытающиеся выяснить, куда направляется дивизия. Был уже случай, когда минировали дорогу, в результате чего в полку „Виерна“ пострадал 21 солдат.
Возможны также действия красной авиации против испанской дивизии, если она заранее будет знать ее маршрут и остановки. Ввиду этого командиры отдельных частей дивизии должны в населенных пунктах, на остановках, на перекрестках дорог и т. п. принимать все меры к тому, чтобы гражданское население не могло выяснить название части, характер вооружения и другие данные, могущие интересовать врага.
Во избежание нападений, о которых говорилось выше, в тех случаях, когда дивизия ночует в населенных пунктах, запрещается ночью выходить из помещений без разрешения начальника части»[47].
По дневнику солдата 269-го пехотного полка Антонио Руиса Куэста, захваченного в качестве трофея, можно «изнутри» проследить весь путь Голубой дивизии в Россию. Он начинается с первого дня июля 1941 г.: «1.7 — 28 июня 1941 года я и еще три товарища одни из первых записались добровольцами в „Голубую дивизию“ в районном пункте Чамбери. После записи нас направили в районное отделение милиции для медосмотра»[48].
Армия — не место для шуток и штатского фрондерства. Еще в Испании добровольцы начали знакомство со спецификой армейского воспитания: «6.7 — Капитан Гаррон бил по морде одного товарища за то, что он вышел из строя без разрешения.
8.7 — В 6.00 совершали марш по окрестностям Пардо. Для всех желающих была баня. После похода в казарме нас снова построили. Исчезла вечная ручка. Лейтенант сказал, что до тех пор, пока не будет найдена ручка, никто не выйдет из казармы. Товарищ У седа в этот момент свистнул. Он не имел никакого желания шутить. Наоборот, он был испуган, капитан Гаррон его уже однажды бил по морде»[49].
Однако подобные конфликты не повод для серьезных огорчений. Ведь вся страна с любовью смотрела на своих героев: «8.7. — Сегодня был медосмотр. Осматривали не так строго, как мы ожидали. Отклонили только четверых.
13.7. — В 5.00 батальон сосредоточен в казарме. В 20.30 батальон с песнями выходит из казармы. На вокзале полно народа. В течение часа слышатся приветствия. Приветствуют Франко и фалангу. Публика преподносит подарки: папиросы, цветы, открытки и т. д. В 11.15 среди энтузиазма и под звуки песен поезд трогается»[50].
Первые часы их дороги в сторону России прошли в духе русской традиции поведения в поездах — за активным поглощением разнообразной пищи: «Мы принимаемся за еду. В 12.30 приехали в Эскориал, где нас встречали с оркестром.
Товарищ Чаперон обожрался фасолью, поэтому его весь день тошнило»[51].
Первые разочарования ждали добровольцев на границе между Испанией и Францией. Французы неподобающе вели себя по отношению к «испанским героям». «С песнями мы прощаемся с Испанией и проезжаем через интернациональный мост. В Андоайне нас встречает военный оркестр. На вокзале вывешен лозунг: „Германская армия приветствует испанских добровольцев“. Проезжаем Сен-Жан-де-Люз, Биарриц, Байонну. Во всех местах можно заметить, что французы — плохой народ. Они грозят нам и встречают приветствиями: „Рот фронт“.
