Ислам и Запад - [28]
В X веке христиане оправились и перешли в контрнаступление, приведшее со временем к тому, что мусульмане были вынуждены — иногда на время, иногда окончательно — отступиться от многих ранее завоеванных христианских земель, которыми они управляли. В том же X веке византийцы сумели на время возвратить под свой контроль значительную часть Северной Сирии. В XI веке норманнское завоевание вернуло в лоно христианского мира Сицилию, а вскоре после этого крестоносцы основали в Леванте, между Тавром и Синаем, на землях, где с VII века господствовал ислам, четыре христианских королевства. Наконец, самым важным было то, что начиная с XI века в долгой борьбе за отвоевание Пиренейского полуострова наступил перелом и после нескольких столетий побед реконкиста закончилась падением в 1492 году Гранады — последнего мусульманского государства в Западной Европе.
Еще более тяжелые удары мусульманам пришлось испытать на востоке, где монгольские завоевания XIII века поставили Среднюю Азию, Иран и Ирак под власть язычников. Та же угроза на некоторое время нависла над Сирией и даже над Египтом. Мусульманские историки не преминули заметить, что в рядах завоевателей встречались христиане, пользовавшиеся определенной благосклонностью монголов. В частности, сохранились описания того, как монгольские войска в 1260 году вступали в Дамаск. Командовал ими христианин, несторианин с Востока, а по обе стороны от него гарцевали двое других христианских военачальников — армянин и крестоносец.
В Новое время, с упадком мусульманской мощи и подъемом Европы, все усложнилось тысячекратно, ибо провинцию за провинцией, страну за страной завоевывали и аннексировали европейские империи — сначала Австрия и Россия, потом западноевропейские морские державы. Наступление христианского мира, после которого множество мусульман оказалось христианскими подданными, поставило перед ними новую мучительную проблему.
В юридических трудах она обычно формулируется следующим образом: «Если страну завоевали христиане, могут ли мусульмане остаться или должны переселиться в какую-нибудь мусульманскую землю?»
Употребляющийся при этом термин «переселение», по-арабски хиджра, красноречиво свидетельствует, под каким углом зрения рассматривает этот вопрос исламская юриспруденция. Согласно мусульманскому учению, Пророк был образцом, которому мусульмане должны следовать почти во всех отношениях. Пророк лично подал пример переселения, оставив языческую Мекку и повелев соратникам заранее отправиться или сопровождать его в Медину, где они смогут вести жизнь мусульман. Вменение в обязанность мусульманину перебираться туда, где можно свободно исповедовать свою религию, основывается на цитате из Корана (4:97–100), поддержанной многими хадисами. В характерном и часто приводимом изречении Пророк обличает и отвергает любого мусульманина, предпочитающего жить среди приверженцев многобожия.
В первые столетия ислама вопрос хиджры был сугубо теоретическим и некоторые правоведы, особенно ханафитской школы, утверждали, что обязанность хиджры утратила силу после мусульманского завоевания Мекки, ссылаясь в связи с этим на хадис «Нет хиджры после завоевания [Мекки]». Волна христианской реконкисты вновь сделала проблему переселения важной и насущной, и маликитские правоведы на западе исламского мира, столкнувшись с подчинением христианам обширных мусульманских территорий в Сицилии, Испании и Португалии, дали на вопрос о переселении другой ответ. Они провозгласили, что обязанность хиджры не только не утратила силу, но будет действовать до Судного дня, спорить же можно только о том, при каких обстоятельствах она вступает в действие и когда и для кого может быть сделано послабление.
Некоторые, опираясь на Коран и хадисы, находят возможным освобождение от хиджры по причинам физической или финансовой неспособности ее предпринять; кое-кто ссылается на принцип даруры, необходимости как личной, так и общинной, и допускает значительную оттяжку неизбежного отъезда; наконец, некоторые авторитеты разрешают мусульманам остаться в надежде «направить народ неверия на путь истины и спасти его от заблуждения». Все, однако, единодушно утверждают, что мусульманам нехорошо оставаться под властью немусульман. Расхождение состоит исключительно в том, считать ли пребывание в стране, где правят неверные, непоощряемым или запрещенным, иными словами, обязывает ли закон мусульман в подобных случаях эмигрировать или просто рекомендует им так поступить. Ключевым является ответ на вопрос, разрешается ли мусульманам исповедовать свою религию, точнее, «выставлять на всеобщее обозрение символы ислама». Если нет — они, по общему мнению, должны эмигрировать. Если да, то умеренные правоведы склонны считать постоянное пребывание под властью неверных непоощряемым, а наиболее строгие настаивают, что и в этом случае религия обязывает мусульман выселиться. Марокканский правовед Ахмад ал-Ваншариси, писавший на последних этапах испанской реконкисты, настаивал, что даже если христианские завоеватели справедливы и терпимы, мусульманам следует эмигрировать — более того, в этом случае необходимость переселения еще более настоятельна, поскольку при такой власти соответственно возрастает и опасность вероотступничества
Книга Бернарда Льюиса (1916–2018) «Евреи ислама» полемизирует с двумя противоположными подходами к еврейской истории: ламентационным (вся история евреев — сплошная череда страданий, преследований и погромов) и идеализаторским (евреи были гармоничной составной частью общей политической, экономической, религиозной и культурной инфраструктуры стран их пребывания). Избегая крайностей как первого, так и второго подхода, Льюис, опираясь на исторические свидетельства и предлагая убедительные трактовки, создает широкую панораму истории евреев в исламском мире на протяжении полутора тысячелетий.
Ученый с мировым именем, специалист по истории ислама, Ближнего Востока и взаимоотношений между исламом и Западом, профессор Принстонского университета Бернард Льюис в настоящей книге прослеживает историю радикальной исламской секты, ассасинов, явившейся первой группировкой людей, которые начали использовать убийство в качестве политического оружия. Упрочившись в Иране и Сирии в XI и XII веках, они поставили перед собой цель – свергнуть существовавший суннитский порядок в исламе и заменить его своим собственным, терроризируя своих врагов страшными убийствами лидеров ислама и некоторых крестоносцев, из-за чего в Европе и стали известны их название и репутация. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В классическом исследовании Бернарда Льюиса, одного из ведущих историков-востоковедов мира, рассматривается само понятие «араб» и место арабского народа в мировой истории с доисламских времен до победы движения за независимость и суверенитет в середине XX столетия. Автор прослеживает зарождение ислама и сопровождавшие его политические, религиозные и общественные события, превратившие разрозненные арабские племена в исламскую империю, и анализирует внутренние и внешние факторы, сформировавшие современный арабский мир.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
«Хуберт Зайпель имеет лучший доступ к Путину, чем любой другой западный журналист» («Spiegel»). В этом одно из принципиально важных достоинств книги – она написана на основе многочисленных личных встреч, бесед, совместных поездок Владимира Путина и немецкого тележурналиста. Свою главную задачу Зайпель видел не в том, чтобы создать ещё один «авторский» портрет российского президента, а в том, чтобы максимально точно и полно донести до немецкого читателя подлинные взгляды Владимира Путина и мотивы его решений.
Книга посвящена истории русского неоязычества от его зарождения до современности. Анализируются его корни, связанные с нарастанием социальной и межэтнической напряженности в СССР в 1970-1980-е гг.; обсуждается реакция на это радикальных русских националистов, нашедшая выражение в научной фантастике; прослеживаются особенности неоязыческих подходов в политической и религиозной сферах; дается характеристика неоязыческой идеологии и показываются ее проявления в политике, религии и искусстве. Рассматриваются портреты лидеров неоязычества и анализируется их путь к нему.
В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)