Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен - [35]

Очень многие обитатели офиса, где работала Марисса Панигроссо, проигнорировали не только сигнал пожарной тревоги, но и то, что происходило у них на глазах в расположенной в 40 метрах от них северной башне. Некоторые из работников пошли на запланированное ранее совещание.

Подруга Мариссы, женщина по имени Тамита Фримен, спустилась вместе с ней на пару лестничных пролетов, а потом повернула назад. «Тамита вдруг сказала, что ей надо подняться и забрать фотографии детей, а выбраться потом из здания она уже не смогла», – рассказывала Марисса.

Две женщины, задержавшиеся поговорить по телефону, и люди, отправившиеся на деловое совещание, также лишились жизни.

В офисе Мариссы Панигроссо, равно как и во многих других конторах Всемирного торгового центра, люди не паниковали и не торопились покинуть помещения. «Мне это показалось странным, – говорила Марисса. – Я даже спросила у своей подруги, почему все просто стоят и ничего не предпринимают?»

В действительности настолько поразившее Мариссу поведение является нормой. Научные исследования показали, что люди не сразу реагируют на сигнал пожарной тревоги. Они некоторое время разговаривают друг с другом и пытаются разобраться, что же все-таки происходит. Они и впрямь стоят на месте, не предпринимая никаких активных действий.

* * *

Эта ситуация хорошо знакома любому, кто хоть раз принимал участие в пожарных учениях. Вместо того чтобы немедленно покинуть здание, мы стоим и ждем. Мы ждем каких-нибудь дополнительных стимулов, скажем, запаха дыма или советов от тех, кому доверяем. Но эксперименты показали, что, даже получив дополнительную информацию такого рода, многие из нас продолжают бездействовать.

В 1985 году во время пожара на трибунах футбольного стадиона Valley Parade в Брэдфорде погибли пятьдесят шесть человек. Тщательное изучение кадров телевизионной трансляции показало, что футбольные фанаты начали спасаться не сразу. Они продолжали наблюдать одновременно за игрой и пожаром и не торопились двигаться к выходам.

Кроме того, исследования раз за разом свидетельствуют о том, что, даже начав движение, мы подчиняемся своим старым привычкам. Пожарные выходы не вызывают у нас доверия.

Мы почти всегда стараемся выйти из помещения тем же путем, которым в него входили. Выполненная криминалистами реконструкция событий знаменитого пожара в Beverly Hills Supper Club в Кентукки подтвердила тот факт, что многие из жертв катастрофы пытались заплатить по счету и в результате погибли в создавшихся по этой причине очередях.

Я уже четверть века проработал психоаналитиком, и не могу сказать, что все это меня удивляет. Мы сопротивляемся переменам.

Пойти на самые малые изменения (даже когда нет сомнений, что это будет в наших же интересах) нам зачастую гораздо страшнее, чем просто проигнорировать потенциально опасную ситуацию.

Выполненная криминалистами реконструкция событий знаменитого пожара в Beverly Hills Supper Club в Кентукки подтвердила тот факт, что многие из жертв катастрофы пытались заплатить по счету и в результате погибли в создавшихся по этой причине очередях.

Мы рьяно храним верность своему собственному ви́дению мира, своей собственной истории. Мы хотим знать, в какую новую историю ввязываемся, прежде чем расстаться со старой. Но со старой мы расставаться не желаем, пока не разберемся, куда в точности нас может завести новая. Даже (и, может быть, в особенности) оказываясь в экстремальной ситуации. И все это касается и пациентов, и самих психоаналитиков.

С тех пор как я впервые услышал историю Мариссы Панигроссо, я бесчисленное количество раз прокручивал ее у себя в голове. Я представлял Мариссу в офисе, видел экран ее компьютера, большие окна. Я чувствовал утренние запахи духов и свежего кофе, а потом – удар первого самолета. Я видел, как застыли без движения ее коллеги. Я наблюдал, как ушла, а через несколько минут вернулась за детскими фотографиями Тамита Фримен. Я представлял, что тоже нахожусь там, в южной башне, и гадал, как бы я сам повел себя в этой ситуации?

Мне хочется верить, что я бы эвакуировался вместе с Мариссой Панигроссо, но уверенности в этом у меня нет. Вполне возможно, я бы подумал, что «самое страшное уже произошло». Или боялся бы, что буду смешно выглядеть, когда вернусь на следующий день и пойму, что все остальные просто продолжали спокойно работать. Может быть, кто-нибудь сказал бы мне: «Да куда ты, не уходи. Самолет врезался в северную башню… А места, безопаснее, чем наша, южная, в Нью-Йорке, наверно, не найдешь». И я бы, наверное, остался.

Оказываясь перед лицом перемен, мы медлим, потому что перемены неразрывно связаны с потерями. Но, отказываясь смириться с малой потерей (для Тамиты это были фотографии детей), мы можем потерять все.

Взять, например, тридцатичетырехлетнего Марка А., который обнаружил какое-то уплотнение у себя на яичке, но отложил визит к врачу до возвращения из отпуска в Греции. Вместо того чтобы отправиться на прием к доктору, на который его записала жена, он занимается повседневными делами, покупает лосьон для загара и футболки для своих детишек. «Я уверен, что это какая-то ерунда, – говорит он. – Разберусь, когда вернемся домой».