Искусство умирать - [12]

– Красивое, как же.

Стрелка опасности повернулась и показала направление на собеседника.

– Эта штука все время на меня показывает, – сказал Коре, – помнишь, еще там?

– Помню.

– Я на всякий случай взял реликтовый меч, – сказал Коре. – В этот раз мы будем непобедимы.

Реликтовый меч был самым страшным оружием, изобретенным на Земле. Этой штукой можно было уничтожить абсолютно все. Можно было даже устроить конец света в одной, отдельно взятой, планетной системе. Можно было заставить звезду взорваться. Пока еще меч использовался исключительно в мирных целях – для сварки и склейки.

Реликтовый меч невозможно было создать искусственно, но материал для него можно было найти в обширном межгалактическом пространстве. Примерно двадцать миллиардов лет назад, когда Вселенная рождалась из сингулярности, она вначале разбрызгалась, а уже потом начала расширяться. Все брызги были соеденены нитями и каждая нить имела нулевую толщину и бесконечную плотность. Эти нити (реликтовые струны) до сих пор неприкаянно плавают во Вселенной. Благодаря нулевой толщине реликтовая струна проходит без препятствий сквозь любую преграду, а благодаря бесконечной плотности искривляет пространство вокруг себя.

Искривленное пространство заставляет две половинки преграды слипаться, наезжать друг на друга. Поэтому струну можно использовать для сварки и склейки.

Аппараты для мирных целей имели струну длиной до двадцати сантиметров. Струна была похожа на дымящуюся нить – локальное искривление пространства заставляло гудеть и клубиться воздух. Из такой нити можно было бы изготовить меч, при желании. Человек, рассеченный таки мечом, не распался бы на две части, а, напротив, вдавился бы сам в себя.

Но настоящий боевой реликтовый меч имел переменную длину струны – до миллиардов километров. Таким мечом можно было срезать гору (гора сразу проваливалась в магму): можно было рассечь целую планету – планета вначале сплющивалась, а потом взрывалась. Сам меч был величиной с карандаш. Он срабатывал только в руке специально протестированного человека. Каждый меч программировался только на пятерых хозяев. Все пятеро летели на Хлопушке.

Не обошлось без скандала. Скандал устроил самый неожиданный человек – водитель.

Коре пригласил свою группу и водителя к себе в кабинет, на последнее совещание перед полетом. Кабинет был небольшим, содержал только необходимые вещи и самую необходимую мебель. Была еще картина. Картина была полезным тестом, предложенным психологами. Коре использовал картину вот уже четыре года и за это время множество раз успел убедиться в точности ее предсказаний. Это была не настоящая картина, конечно. Это было стереоизображение картины великого мастера.

Каждый день изображение было разным. К счастью, великие мастера успели написать достаточно много картин за предыдущие столетия.

Картина позволяла разделить всех людей, входящих в кабинет, на две группы: на тех, кто останавливался перед картиной, и на тех, кто ее не замечал. Тех, кто останавливался, Коре определял как «открытых». Открытые всегда имели свое мнение, подчинялись не любому приказу, а только разумному, в безвыходных ситуациях находили неожиданные новые пути. На них можно было полагаться в самых сложных случаях, из них получались хорошие руководители, они реже предавали, а если поднимали бунт, то не от скуки или злобы, а только ради чего-то. Да и бунтовали такие гораздо реже. Открытых было мало. В группе таким был только Гессе, второй человек после самого Коре; еще была женщина по имени Евгения, которая всегда останавливалась перед картиной и даже помнила имена древних художников. Коре надеялся, что Евгения полетит с ними – она была прекрасным пилотом.

Людей, которые не останавливаются перед картиной, он называл «закрытыми».

Закрытые были все похожи друг на друга: они не были слишком умны, они уважали только силу и сами были грозной силой до тех пор, пока ощущали твердую руку командира; их легко можно было послать на смерть, но в спокойной ситуации они были опасны сами для себя – наученные только сражаться и убивать, они вели себя как скорпионы в банке, уничтожая друг друга. Они просто делали то единственное, что умели делать хорошо.

Новый водитель, его звали Рустик, вошел в кабинет последним и не остановился перед картиной.

– Как вам нравится эта вещь? – Коре специально указал на картину.

– Я не разбираюсь, – ответил Рустик. – Я всего лишь водитель.

Итак, Рустик оказался закрытым. Он был не просто водителем, а самым лучшим водителем, одним из лучших на планете, примерно в конце второй десятки. Он водил любую боевую машину так, что никакой электронный аппарат не мог не только сравниться с ним, но даже немного приблизиться к такому мастерству. Все же человек сложнее любого аппарата. А если этот человек умеет делать свое дело…

– Я не собираюсь никуда лететь, – заявил Рустик.

– Почему?

– Потому что у меня через восемь дней личное первенство и все шансы на третье место. Вы знаете, сколько я получу за третье место? Мне этого хватит до конца жизни. Я уже выбрал дом, который куплю. Мне уже сорок лет, я хочу отдохнуть. Вы понимаете, что значит такая возможность?