Искусство учиться - [67]

Я начал осознавать роль гнева в соревнованиях после случая, описанного в части I, когда соперник терроризировал меня, невзирая ни на какие моральные и спортивные правила. Этим соперником был невероятно одаренный русский шахматист, иммигрировавший в США в возрасте пятнадцати лет. Мне было столько же. Мы с ним очень быстро стали ведущими игроками страны в своей возрастной категории. Борис очень хорошо разбирался в разнообразных методах манипуляции. Он не признавал ни спортивного этикета, ни даже спортивных правил.

Ради победы он мог пойти на что угодно. Иногда он так далеко выходил за рамки общепринятых норм поведения, что я терялся, — например, когда мы играли в последнем раунде чемпионата США среди юношей за звание чемпиона. Я уже четыре или пять минут сосредоточенно обдумывал ход. Ситуация на доске сложилась критическая. Одна за другой появлялись идеи, вот-вот я нашел бы правильное решение, как вдруг в этот момент Борис сильно ударил меня под столом два или три раза. Он занимался карате, и я видел, как он тренирует отдельные удары, но это было просто дико.

Борис довольно часто в критические моменты партии бил меня исподтишка, но, конечно, не все его приемы отличались такой грубостью. Он мог трясти стол, громко откашливаться мне в лицо по пять-шесть раз в минуту, стучать фигурами по столу или обсуждать позицию со своим тренером на русском. Обычно в таких случаях следует подойти к судье и сообщить ему о происходящем. Но проблема состояла в том, что в ответ на вопросы судьи Борис изображал невинность, на русском или ломаном английском уверял, что понятия не имеет, о чем я говорю. Доказательств не было, и арбитр ничего не мог поделать. Даже если ему и делали предупреждение, свой цели он уже добился — вывел меня из себя. Он постоянно побеждал меня в психологической борьбе.

Меня бесило презрительное отношение Бориса к принципам фэйр-плей[23]. Такие люди просто убивали мою любимую игру. Раньше я уже рассказывал о том, что во время нашей поездки в Индию на чемпионат мира в качестве представителей от США против нашей команды несколько раз подавали протесты, потому что Борис и его тренер откровенно мошенничали на протяжении всего турнира. Меня просто тошнило от всего этого. Но одновременно и приводило в ярость. Снова и снова в решающие моменты игры Борис проделывал какой-нибудь грязный трюк, я выходил из себя и допускал ошибку. Надо отдать ему должное, он умел проникать в мои мысли. Гнев затуманивал мозг, и в результате соперник играл на моих чувствах, как на барабане. Проиграв ему пару партий, я понял, что праведный гнев в данном случае не поможет, и решил заблокировать злость. Когда Борис стучал фигурами по столу, я делал глубокий вдох. Когда он обсуждал позицию со своим тренером, я изображал глубокую уверенность в своей победе над ними обоими. Если он тряс доску, я просто не обращал внимания. И такая стратегия, в общем, оказалась правильной, но, увы, Борис не признавал никаких границ. Он во что бы то ни стало намеревался раскачать лодку, например пиная меня ногами, и рано или поздно я терял самообладание. Мне понадобилось время на то, чтобы осознать, что подавление естественных эмоций не решает проблемы. Следовало научиться правильно реагировать на эскапады Бориса. Вместо того чтобы выходить из себя или пытаться подавить раздражение, следовало переключать эмоции на концентрацию внимания. Еще до начала занятий боевыми искусствами я научился это делать.

Для этого следовало немало потрудиться. В первый раз в моей карьере мастера боевых искусств эта проблема возникла в финале первого чемпионата страны по туйшоу, в котором мне привелось принимать участие, в ноябре 2000 года. Соревнования складывались удачно, и в этом поединке я имел преимущество, пока соперник не ударил меня головой в нос, что строжайше запрещено правилами. Но судья ничего не заметил, поэтому поединок продолжался. По правилам турнира, баллы засчитываются за выведение противника из равновесия, отрыв от пола, бросок на землю или выталкивание за пределы ковра.

Не допускаются удары в шею, голову или пах. Через пятнадцать секунд соперник снова ударил меня головой, на этот раз сильнее, и в этот момент дикая ярость затопила мой мозг и зажглась в глазах. Думаю, что выражение «ослепляющая ярость» придумал тот, кому кровь хлынула в голову после удара в нос. Вокруг сгустилась красная пелена, и на десять секунд я потерял контроль над собой. На видео это выглядит так, будто мой техничный стиль превратился в припадок всесокрушающей ярости. Я стал сверхагрессивным, неуравновешенным и очень уязвимым, поскольку меня буквально ослепила ярость. В этот момент я почти проиграл бой, но, к счастью, вовремя опомнился и сумел овладеть собой в достаточной степени, чтобы победить. К счастью, мне не пришлось проиграть, чтобы осознать свою слабость. Этот случай очень обеспокоил меня по целому ряду причин. Не последнее место среди них занимали чисто спортивные, но все же главное было в другом. Увлечение боевыми искусствами проистекало из нежелания опускаться до насилия. Я не хотел драться. Я не хотел травмировать кого-нибудь. Я верю, что насилие разрушительно для нашего мира и порождает только насилие. Я не хочу иметь отношение к этому замкнутому кругу. Впервые я заинтересовался тайцзицюань именно потому, что оно требовало отречения от эго, отречения от насилия. Мне хотелось почувствовать гармонию и внутреннее единство мира, столь мало характерные для шахмат с их волчьими законами. По мере того как я глубже погружался в изучение боевого направления тайцзицюань, а позже завораживающего искусства бразильского джиу-джитсу, внутренняя гармония мира подвергалась все более серьезному испытанию. Некоторым может показаться, что здесь есть определенное противоречие: зачем выходить на ринг, если не хочешь бороться? Мое личное отношение к этому вопросу постоянно претерпевало изменения. Легко говорить о ненасилии, если вы прогуливаетесь по саду, полному цветов. А как поддерживать это убеждение, если сталкиваешься с враждебностью, агрессией, болью? На следующем этапе личностного роста следовало научиться оставаться верным своим убеждениям даже в самых сложных ситуациях.