Искусство творения - [45]

При таком методе отбора человечеству понадобилось почти двести лет, чтобы из дикого корня вывести нынешнюю сахарную свеклу.

Филиппов обо всем этом успел подумать, прежде чем ответить ученому. Провал грозил аспиранту насмешкой, и он решительно увернулся от ловко расставленной западни:

— Вы учили, Трофим Денисович, что полезные признаки следует не искать, а строить. Прямо-таки планировать. Откармливая кок-сагыз на хорошей земле, удобренной всем необходимым, мы получим более сытые растения, у которых и корни будут больше и каучука достаточно.

Ученик не ошибся, учитель тут же подтвердил это своим заключением:

— Природа за нас работать не станет. Нынешний кок-сагыз вполне устраивает ее таким, как он есть. Природе не нужен каучук, он нужен нам, и мы должны это растение переделать.

Знакомство с кок-сагызом доставило Филиппову много неприятных, но и немало счастливых часов. О невзрачном одуванчике, отличающемся от своего собрата, полевого сорняка, лишь более плотными листьями и сизоватой окраской, нам известно не слишком много. Открыл его крестьянин Спиваченко в 1931 году в одной из высокогорных долин Казахстана. Более знаменит его сородич — сорняк, завсегдатай огородов и мусорных мест, прозванный садовниками «чумой газонов». Он упоминается Теофрастом как лечебное средство при родах, запорах и «каменной болезни». Этим ограничивается все, что известно о нем.

Возможно, что кок-сагыз имеет свою любопытную историю, не менее богатую, чем пшеница или маис. В горах Тянь-Шаня он издавна служит жевательной смолой, чем-то вроде современной американской резинки. Кто первый открыл это его свойство? Когда это было: до или после Чингис-хана? Возможно, кок-сагыз был предметов развлечения для привилегированных людей, и, пожевывая резину, правители Азии решали вопросы войны и мира, определяли судьбы народов.

Как бы там ни было, крестьяне решительно отказывались признавать за кок-сагызом какие бы то ни было достоинства. Для них он оставался тем же сорняком, усугубляющим тяжелый труд земледельца и отравляющим своей горечью молоко коров.

Чем глубже Филиппов проникал в биологию каучуконоса, тем меньше он понимал его. О нем можно было делать любого рода заключения, не покривив при этом душой. Питомец был в равной мере на редкость живучим и до крайности хрупким; склонным к сообществу и гибнущим от него; дико растущим и беспомощным против полевых сорняков. Устойчивый к болезням, и к холодам и морозам, он погибал, чуть под почвой убавлялся кислород. Порождая обилие легкокрылых семян, способных в любой трещинке провести свою жизнь, он умирает без потомства, если тучи не ко времени закрыли небеса. Сколько шмели и пчелы ни будут в ту пору кружиться над ним, женские органы растения не отзовутся; в пасмурную погоду прихотливый кок-сагыз отказывается оплодотвориться.

Есть ли более нелепое творение на свете?

Филиппов начал свои опыты в Ленинских Горках под Москвой. Здесь, в тридцати километрах от столицы, в местах, где жил Ленин, между холмами, окаймленными лесом, среди березовых и липовых рощ, аспирант стал разгадывать тайну природы тянь-шаньского корня. Он твердо помнил наказ; привить кок-сагызу аппетит, сделать его культурным и при помощи отбора создать богатое каучуком растение.

С чего начинать — ему было ясно: он покроет навозом участок, не пожалеет ни торфа, ни солей, даст земле все, что спросит кок-сагыз, а затем… затем исследователю предстояло много потрудиться и пройти через круг испытаний. Прихотливое детище Тянь-Шаня разбило уже немало надежд и принесло многим разочарование.

Чего стоит одно его свойство: отказываться давать дружные всходы, как бы славно над ним ни трудились. Одни семена дают ростки, которые идут стремительно вверх, а другие не показываются из-под земли. Те из растений, которым удается прорасти, вскоре почему-то останавливаются в росте и позволяют сорным травам себя заглушить. В результате нередко поля остаются без всходов, до трети посевов не выживает, а то, что удается собрать, не превышает трех центнеров корней с гектара. Семь лет настойчивых изысканий почти не изменили положения вещей. Разведение кок-сагыза продолжало оставаться делом нелегким и неблагодарным. Возникало даже сомнение: стоит ли внедрять его в сельское хозяйство, вообще заниматься им? Сможет ли тянь-шаньский одуванчик стать серьезным источником отечественного каучука? Среди множества растений, собранных от субтропиков до Заполярья и испытанных в лабораториях, он, правда, занял первое место, но, может быть, выбор был неудачным? Почему кок-сагыз, так усердно размножающийся на своей родине, развивается слабо на украинской земле?

Филиппов провел первый посев и 20 мая 1939 года мог убедиться, что тянь-шаньский одуванчик остался верным себе: большинство семечек не дало всходов, зато обильно и густо его окружали сорняки. Аспирант приказал выполоть травы. Надо было поспешить, прежде чем они окрепнут и завершат свое черное дело. Затем обнаружились новые трудности. Наблюдая однажды за прополкой, Филиппов заметил, как одна из работниц вырвала с сорняком несколько корешков кок-сагыза. Он обрушился с упреками на нерадивую девушку и встал на ее место, чтобы собственным примером побудить ее лучше работать. У аспиранта были хорошее зрение и превосходная память, среди множества всходов он легко мог различать кок-сагыз. Теперь эта способность ему изменила. Он пригибался к земле, вставал на колени и все более убеждался, что нежные росточки каучуконоса положительно тонут среди сорняков. Отделять их друг от друга почти невозможно. Когда аспирант попытался полоть сорную зелень, он, к своему огорчению, увидел, что с ней выдергивает дорогой его сердцу кок-сагыз. Прополоть такое поле руками было делом нелегким, а машиной — и вовсе невозможно.