Искусство слышать стук сердца - [59]

Неожиданно губы У Мая зашевелились.

— Тин Вин, Ми Ми, вы здесь?

Он не произносил, а выдыхал слова.

— Мы оба здесь, — ответил Тин.

— Ты помнишь, каким образом я хотел умереть?

— Свободным от страха и с улыбкой на губах, — ответил Тин.

— У меня нет страха, — прошептал У Май. — Ми Ми тебе подтвердит: я даже улыбаюсь.

Тин Вин взял руку У Мая и умолял больше не говорить:

— Поберегите себя.

— Ради чего?

Неужели этот вопрос станет последними словами У Мая? Тин Вин искренне надеялся, что старик успеет сказать еще что-нибудь. Жизнь не должна заканчиваться вопросом. Особенно таким, как: «Ради чего?»

Казалось, У Май сознавал, насколько тщетно продолжать цепляться за жизнь. И в то же время в вопросе ощущалось сомнение и ощущение незавершенности.

Тин Вин считал удары сердца У Мая. Они стали еще тише, и паузы между ними удлинились.

Но У Май вновь открыл рот. Тин Вин подался вперед.

— Любовь, — прошептал старик. — Любовь.

Больше он ничего не сказал. Тин Вин был уверен: это слово У Май произнес с улыбкой на устах.

Старый монах затих. Тин Вин напряженно ждал. Молчание. Бесконечная тишина, окутавшая все и потопившая в себе все звуки.

Тин слышал удары своего сердца и сердца Ми Ми. Ритм их биений соединился, и вдруг две жизни зазвучали как одна. Это длилось недолго, всего несколько секунд, но Тину они показались вечностью. Он слышал единое биение их сердец!

17

В жизни Яданы были моменты, которые врезались ей в память, оставаясь там навечно. Их она называла волшебными. Одним из таких мгновений была ее первая встреча с Тином Вином. Встреча эта накрепко запомнилась Ядане. Она и сейчас могла вызвать яркую мысленную картину.

В тот день она сидела на крыльце, разложив пучки сухой травы и собираясь плести из них корзину. Близился вечер. В соседнем доме уже разожгли очаг. Оттуда тянуло дымом и слышался стук посуды. Ядана была одна. Муж с сыновьями задержались на поле. Вот тогда-то она впервые и увидела Тина. Он вошел во двор, неся на спине Ми Ми. Ядана и сейчас не могла выразить словами, что именно ее поразило. Может, юное лицо Тина? Даже незрячие глаза не могли притушить исходившее от него сияние. Ядане редко встречались взрослые с такими лицами. А может, ее покорил его смех, зазвеневший, когда Ми Ми что-то прошептала ему на ухо? Ядана с изумлением следила, как он осторожно поднялся по ступеням крыльца, затем присел на корточки, позволяя Ми Ми сползти со спины. Или ее изумило лицо дочери, лучащееся радостью и счастьем? Глаза Ми Ми сверкали, словно две яркие звездочки в ночном небе. Ядана сразу поняла, кто является причиной этой радости.

С тех пор Тин Вин каждый вечер приносил Ми Ми домой. Поначалу он держался настороженно: опускал Ми Ми на крыльцо, вежливо прощался и быстро уходил. Однако через несколько недель стал помогать Ми Ми готовить еду и оставался поужинать.

Ядана быстро привыкла мысленно называть его «младшеньким сыном». Чем лучше она узнавала Тина, тем больше он ей нравился. Вежливый, рассудительный. А с какой нежной заботой относился к Ми Ми! Многое нравилось Ядане в этом парне. Его чувство юмора. Скромность. Интуиция. Он с поразительной точностью мог рассказать, как сегодня прошел день в их семье. У Яданы сложилось ощущение, что Тин Вин не слишком горюет об утрате зрения, особенно с Ми Ми за спиной. Ядана смотрела, как они вдвоем отправляются в горы, и не могла удержаться от слез. Тин шел бодрой, уверенной походкой, выпрямив спину. Он не «тащил ношу», он нес Ми Ми, как дар, — гордо и счастливо. А она, сидя у него за плечами, пела или что-то шептала ему. Нередко Ядана узнавала об их возвращении по веселому смеху, звучавшему издали. Казалось, им вдвоем вполне хватало одной пары ног и одной пары глаз.

После нескольких недель знакомства дочери с Тином Моэ прозвал их «братик и сестричка». Он упорно продолжал называть их так даже сейчас, почти четыре года спустя. Ядану это удивляло. Неужели муж столь рассеян и не замечает очевидных вещей? Чем больше она думала о его невнимательности, тем больше убеждалась: Моэ не лукавил. Как и многие мужчины, он не умел подмечать мелочи, хотя такая способность здорово бы ему пригодилась.

Ми Ми и Тин Вин давно уже не «братик и сестричка». Ми Ми стала женщиной, и ее тело приобрело женские очертания. Радость, какую излучали ее глаза, была отнюдь не детской. Это была радость женщины, которую любят и желают. Тин Вин по-прежнему оставался очень спокойным, вежливым и уважительным, но в его голосе и движениях появилось больше внимания и нежности. Желание и страсть тоже относились к составным частям этого уравнения. Ядана даже слегка завидовала близости дочери со слепым парнем. У нее с мужем таких отношений никогда не наблюдалось. По правде говоря, она не знала ни одной пары, которые были бы так близки друг другу.

А ведь ее дочери и Тину уже исполнилось восемнадцать. Наверное, пора бы подумать и о свадьбе. Ядану останавливало лишь то, что Тин — сирота, и потому неизвестно, у кого спрашивать согласия на брак. Несколько раз она пыталась заговорить об этом с мужем, но тот лишь усмехался и неизменно произносил: «Рано им еще жениться. Они же как братик с сестричкой».