Искусство рисовать с натуры - [27]

— Но как вы узнали, что на картине изображена его жена? — не унимался человек.

— Я же вам только что объяснила, — ответила Наташа, не поворачивая головы.

— Вы художник?

— В какой-то мере да, — Наташа улыбнулась, подумав, что подобрать точное определение к тому, чем она сейчас является, довольно сложно. — Мне очень нравятся эти картины, хоть и то, что на них изображено, омерзительно. Я бы хотела познакомиться с этим Неволиным.

— К сожалению, это невозможно. Я бы и сам не упустил такой шанс, — он снял очки, достал носовой платок и начал тщательно и вдумчиво их протирать. — Но Андрей Неволин умер в конце восемнадцатого века. Кстати, при очень загадочных обстоятельствах, но, согласитесь, для такого человека естественно, что его смерть окружена тайной. Вы правда ничего о нем не знаете?

— Да, — Наташа, с трудом оторвав глаза от Анны Неволиной, перешла к следующей картине, на которой какая-то женщина, совершенно обнаженная, сверкающая драгоценными камнями — на руках, на шее, в русых волосах — изогнулась в немыслимой позе, улыбаясь гротескно огромным ртом. Глаз у женщины не было — их место затягивала гладкая белая кожа.

— Я бы мог вам многое рассказать о Неволине, — произнес человек за ее спиной. — Я занимаюсь его творчеством много лет. Очень интересный человек, уж поверьте мне.

Наташа повернулась и молча посмотрела на него, ожидая продолжения с какой-то обреченностью. Продолжение последовало незамедлительно.

— Давайте познакомимся, все-таки, неудобно как-то общаться, не зная имени, даже, как-то невежливо, — человек вернул очки на место и протянул ей руку. — Лактионов, Игорь Иннокентьевич Лактионов.

— Наташа, — она прикоснулась ладонью к его руке, и пальцы Игоря Иннокентьевича быстро и сильно сжались вокруг нее и тотчас исчезли. Пожатие отчего-то напомнило ей акульи повадки — быстро укусила — быстро отскочила.

— Очень приятно, — Лактионов улыбнулся, на этот раз не разжимая губ. — Красивое имя для красивой девушки. Итак, Натали, как вы смотрите на то, чтобы со мной отобедать или просто выпить чего-нибудь освежающего — в вашем горячем городе это просто необходимо, — он приподнял одну бровь, и Наташа уныло подумала, что ее попросту откровенно кадрят. Тем не менее, ей хотелось побольше узнать о Неволине, а уж держать Игоря Иннокентьевича на расстоянии она сумеет. Кстати…

— Вобще-то, вы знаете, я здесь не одна, — произнесла Наташа, — я жду подругу.

— Подругу? — Игорь Иннокентьевич огляделся. — Где же она? Она здесь работает? Конечно, берите с собой и подругу. Она…

Тут он осекся, но Наташа без труда угадала несказанное слово «…симпатичная?»

— Нет, она корреспондент на городском телевидении и сейчас разговаривает с директором.

— О, так здесь телевидение! — оживился Лактионов. — Это очень удачно. Извините, я сейчас подойду. Подождите меня здесь, не уходите, хорошо? Я сейчас подойду.

Он торопливо вышел из зала, а Наташа вернулась к созерцанию картин, удивительных творений Неволина. Ее особенно поражало то, что изображенное на них казалось живым — не выдуманным монстром, как в фильмах ужасов или на страшных картинках — там сразу видна искусственность. Изображенное казалось таким же живым, как и обычные люди, оно казалось тем, что существовало в этом мире, что не было выдумано; оно имело плоть и имело силу; оно смотрело с картин и видело ее. Иногда Наташе казалось, что человек вот-вот выйдет из картины — протянет руки и разорвет ту тонкую преграду, которая отделяет его от мира. Как можно было так нарисовать? Словно глаза Неволина поймали неких существ, через мозг провели их в руку, а рука заточила их в холст. Глаза, мозг, рука — вот какой тропой они сюда пришли.

Наташа бродила среди картин, забыв обо всем — о Наде, о новом знакомце, даже о дороге. Бродила, определяя образы, вглядываясь в лица. Глаза, мозг, рука… Хорошо. Очень хорошо.

* * *

— Значит, ваши поездки по стране носят исключительно бескорыстный просветительский характер? — рисуя в блокноте какие-то закорючки, Надя посмотрела на Лактионова поверх солнечных очков откровенно недоверчивым взглядом. Он улыбнулся и щедрой рукой хозяина обновил бокалы с шампанским.

— Верится с трудом, правда?

Отпивая шампанское, Наташа, как и раньше во время интервью, свидетелем которого она была, машинально подумала, что Игорь Иннокентьевич слишком уж выпячивает свое бескорыстие.

— Откровенно говоря, совсем не верится, — заметила Надя и захлопнула свой толстый блокнот. — Бескорыстия не существует, как и жизни на Марсе.

— Как журналист, вы обязаны знать все, в том числе и то, что отсутствие жизни на Марсе еще не доказано, — произнес Игорь Иннокентьевич с тонкой усмешкой. — Что же касается бескорыстия — вы еще слишком молоды и очень уж строго смотрите на людей. Дела в моем художественном салоне идут прекрасно, у меня великолепная галерея и я нахожу своим мастерам хороших покупателей за границей. Я, как видите, никак не могу пожаловаться на бедность. Раз в год мы вывозим одну из подборок на выставки — всегда в разные города. Я еще раз повторюсь — нужно, чтобы хорошие художники были известны у себя на родине, а не только за границей.