Искусство расследования преступлений - [14]

Никаких заявлений об исчезновении лица женского пола ниоткуда не поступало, и расследование стояло перед трудной задачей по выяснению личности убитой.

И задача эта была выполнена удачно. 28 марта 1924 г. МУУР обращается в десять отделений милиции г. Москвы с предложением:

«Собрать точные справки, не замечено ли где-либо в гостиницах, меблированных комнатах, постоялых дворах, ночлежных домах и т. п. местах и частных квартирах, где могли проживать или регулярно появляться женщины, занимающиеся тайной проституцией, исчезновения или длительного отсутствия кого-либо из указанных женщин, в возрасте от 20–25 л.».

Здесь обращает на себя внимание то, что угрозыск уже намечает, хотя еще достаточно широкий, но все же определенный круг лиц, как объект дальнейших изысканий. На основании данных судебно-медицинского вскрытия о том, что покойная при жизни предавалась половым излишествам, МУУР делает предположение, что убитая при жизни занималась проституцией; как указано будет ниже, МУУР здесь вплотную подошел к разгадке.

Вместе с тем, непосредственные розыски по делу продолжал инспектор МУУР. Была пущена в ход агентурная разработка, усиленно собирались сведем о жильцах домов, расположенных по соседству с теми, в которых обнаружены были части трупа. Таким путем 30 марта 1924 г. удалось получить сведения о том, что из кв. № 2, д. № 2/7 по Трехпрудному пер. в районе 15 отделения милиции 22 марта внезапно выбыла неизвестно куда проживающая там гр-ка, до сих пор на означенную квартиру не вернувшаяся. При полном отсутствии аналогичных сведений из прочих районов, а также при отсутствии заявлений об исчезновении, упомянутые сведения, понятно, приобретали огромное значение для дела. Действительно, при предъявлении жильцам этой квартиры — супругам Бандейкиным и Крыловой предметов, которыми были обернуты части трупа, а именно: столовой клеенки, сорочки, панталон и салфетки с меткой «О. Б.», последние заявили, что все эти вещи принадлежат Пелагее Николаевне Лебедевой, 22-х лет от роду, жившей в одной комнате с Бандейкиными, при чем Лебедева, уезжая из дому 22 марта в 6 часов вечера неизвестно куда, домой не возвращалась и 26 марта была выписана по домовой книге. В отношении упомянутой столовой клеенки опрошенные оговорились, что Лебедева лишь пользовалась совместно с Бандейкиными тем столом, который был покрыт этой клеенкой, — самая же клеенка являлась собственностью Бандейкиных.

Таким образом, одна часть задачи была решена; на решение ее потребовался всего недельный срок, — срок, весьма незначительный, если принять во внимание очерченную выше значительную трудность задачи.

Анализируя методы, при помощи которых удалось в данном случае достигнуть столь положительных результатов, можно сделать следующие выводы:

1) Указанному способствовало прежде всего тщательное и своевременное выяснение подробностей обнаружения частей трупа.

2) Большое значение здесь имело заключение медицинской экспертизы, не только установившее с несомненностью, что обнаруженные части трупа составляют части одного и того же трупа женщины, но и давшее ценное указание о ее возрасте и обратившее внимание на следы полового излишества.

3) Выводы МУУР’а о концентрации розысков преимущественно среди проституток можно рассматривать, как талантливую догадку, основанную в то же время на логически-правильной оценке результатов медицинской экспертизы.

4) Решающую роль сыграло умелое сочетание расследования агентурной разработки и надлежащее руководство последней, в смысле направления ее в сторону широкого и охватывающего несколько смежных районов собирания сведений, вытекавших из правильной оценки создавшейся по делу ситуации, в результате чего и удалось установить личность убитой.

* * *

Один этап следственного пути был благополучно пройден, но впереди еще не менее трудная задача — раскрыть убийцу и его возможных соучастников. Какими же приемами, спрашивается, удалось и эту задачу безошибочно решить в 3 дня?

Расследование начало с обстоятельных допросов тех людей, с которыми проживала покойная Лебедева, на предмет выяснения как образа жизни ее и взаимоотношений, так и всех более или менее существенных обстоятельств, предшествовавших смерти ее.

Первая была подвергнута допросу, как жившая в последнее время в одной комнате с Лебедевой, гр-ка Анна Бандейкина. Согласно показания Бандейкиной, квартира, в которой они проживают, была снята и отремонтирована Лебедевой в прошлом году. Лебедева нуждалась, будучи безработной, и нередко из-за безденежья обедала у кого-либо из своих жильцов. Своему сожителю Фирсову она передавала в тюрьму пищу; одновременно ее навещал некий Сергей Байков. В субботу 22 марта Лебедева отнесла передачу в тюрьму, возвратившись домой в 3 часа дня. Затем она около 6 часов вечера ушла из дому, одев на себя пальто Бандейкиной, так как собственного зимнего пальто не имела, и с тех пор более не возвращалась. Когда спустя 4 дня, 26 марта, к ним зашел Сергей Байков, то он нисколько не удивился исчезновению Лебедевой и просил их не заявлять об этом в милицию, убеждая, что взятое Лебедевой пальто Бандейкиной не пропадет, и Лебедева его пришлет. Действительно, на следующий же день, т. е. 27 марта, в их квартиру пришел какой-то мальчик, вручивший сверток с просьбой передать его «Вале», т. е. Шершовой. Когда развернули сверток, то в нем оказалось пальто Бандейкиной, а в кармане последнего записка, писанная Лебедевой, следующего содержания: «Валентина, не ждите меня, я уезжаю, прощайте, Поля». Таким образом, показание Бандейкиной бросило серьезное подозрение на гр. Байкова.