Искусство помнить и забывать - [16]

Пересказывая свои воспоминания, я усиливаю их, поскольку выделяю тот или иной аспект. Интересно, что мой муж просто пропустил мимо ушей замечание профессора. Что же касается студентов, то на следующий день после того, как я рассказала им эту историю, они — каждый в соответствии со своими взглядами и убеждениями — изложили мне совершенно разные версии услышанного накануне. Никто не мог вспомнить основную мысль моего рассказа и мои комментарии. Все помнили только мои эмоции и то, что я цитировала слова профессора-араба. Некоторые студенты высказали свои соображения о ситуации на Ближнем Востоке. Я не особенно удивилась, поскольку и не ожидала от аудитории пристального внимания ко всем моим словам. Внимание неустойчиво! Оно постоянно блуждает и останавливается только на вещах, имеющих для него значение. Кроме того, в то время сознание людей, вероятно, было уже переполнено многочисленными сообщениями средств массовой информации о войне в Заливе.

Этот пример наглядно иллюстрирует процесс деформации воспоминаний, обусловленный изначальной их субъективностью.

18. Почему люди по-разному рассказывают об одном и том же эпизоде!

Психолог Элизабет Лофтус объясняет это следующим образом: «Это происходит потому, что мы часто видим вещи не такими, какими они являются на самом деле». Возможно ли, чтобы некий волшебный фильтр, образованный слагаемыми человеческой личности, незаметно вершил работу по отбору информации? Избирательность памяти кажется загадкой для любого человека, который плохо знает себя. Поскольку память субъективна и большую часть времени свободна от необходимости подчиняться объективной реальности, наши воспоминания дают четкое представление о нашей личности: нашей системе ценностей, наших взглядах, культуре, предрассудках и пр. Это особенно верно для ситуаций, которые длятся всего несколько секунд и не дают времени на размышления. Объективная оценка действительности требует времени и развитой наблюдательности. Только в определенных контекстах с четко установленными объективными критериями (работа, учеба) мы находим некий универсальный стандарт, согласно которому должен происходить отбор информации, подлежащей записи. Но даже в этих случаях у разных людей можно заметить разницу в интерпретации воспринимаемой информации и в расстановке акцентов. Это объясняется тем, что работа памяти происходит на двух совершенно независимых уровнях — эмоциональном и логическом, над которыми мы можем осуществлять лишь относительный и частичный контроль.

Это напоминает мне американскую пьесу «Дозволено каждому». На сцене совершается убийство, и актеры отказываются сотрудничать с детективом. Тогда он обращается к зрителям и просит нескольких свидетелей из их числа дать показания. Создается впечатление, что все видели совершенно разные вещи — особенно когда дело доходит до деталей. Такое положение вполне типично для обычного внимания — пассивного и несосредоточенного. Механизм его работы можно усовершенствовать с помощью активного наблюдения. Вы можете тренироваться в умении сосредоточиваться, наблюдать и запоминать картины действительности, используя объективные критерии — как это делают театральные критики и детективы.

Даже история не свободна от субъективных оценок историков. Хорошей иллюстрацией может служить история Рашомона в фильме Куросавы. У каждого из его героев есть своя версия одного и того же происшествия, и в результате зритель так и остается в неведении относительно подлинного хода событий. Любому адвокату по уголовным делам известно, что иногда бывает просто невозможно докопаться до истины, погребенной под множеством противоречивых свидетельских показаний.

19. Должен ли человек сомневаться в своей памяти!

Не всегда благоразумно клясться в своей правоте всеми святыми. Ваша память может обмануть вас. В предыдущей главе я использовала образ «волшебного фильтра» с целью проиллюстрировать процесс пассивного и бессознательного отбора информации, происходящий у всех людей по-разному. Вы должны помнить о субъективности вашей памяти и роли подсознательных установок в ее работе. Очевидцы редко дают одинаковые показания по поводу одного и того же события. Они часто спорят и даже несправедливо обвиняют друг друга. Мы склонны видеть то, что ожидаем увидеть — особенно в тех случаях, когда у нас нет времени подумать толком. Тогда наши предрассудки заставляют нас делать преждевременные выводы. Например, с точки зрения среднего американца, в случае любого разбойного нападения на улице агрессором «скорее всего» является молодой негр — все это «знают», разве не это «утверждает» статистика? Подробности происшествия не принимаются во внимание, когда информация запоминается, но не подвергается объективному анализу. В очагах повышенной напряженности (например, в Иерусалиме) зачастую бывает трудно или просто невозможно определить, какая из враждующих сторон первой применила насилие, поскольку каждый из участников конфликта фиксирует в сознании в основном не объективные, а субъективные моменты. Даже кинорепортажи журналистов не отражают истину в полной мере, поскольку во многих случаях не восстанавливают весь ход событий и представляют разные точки зрения, допускающие искажение информации. Только сравнив между собой несколько репортажей и интервью, возможно подойти к пониманию истины — да и то весьма приблизительному. Всегда страшно видеть людей, приговоренных к смерти на основании показаний единственного свидетеля, убежденного в непогрешимости своей памяти.