Искусство отсекать лишнее [Backtracked] - [2]

Кати думала, что он прав, пока не просветила скульптуру на рентгеновском аппарате. Она не была полой. Судя по объему, «Нереида» была сделана из двенадцати килограммов электролитического никеля. Весила же скульптура чуть больше трех килограммов.

— Прямо не верится, что обскакал и меня. Ведь он облегчает тела уже в четыре раза, а я только на одну десятую веса. Поль, мы должны во что бы то ни стало заполучить его расчеты!

— Расчеты? О чем ты говоришь? У Лукаша нет высшего образования.

От возбуждения лицо Кати покрылось пятнами.

— Какая несправедливость! Я потеряла шесть лет жизни, а тут появляется этот идиот и обгоняет меня. Проклятье! Какое у него оборудование?

— Как у тебя.

— Но он не может применять консоль, если не знает математику.

Поль замялся.

— Он… как бы сказать… наговаривает слова установке.

— Наговаривает?.. Прекрасно. — Кати почти простонала в отчаянии. Значит, нет записей… Тогда останется только один способ — разузнать конструкцию голографического проекта.

Поль, заворачивая «Нереиду», сказал:

— Хорошо, достану.

Возвращая статуэтку Питеру Лукашу, Стоунер попросил на время голопроектор. Тот с яростью отказал.

Но Стоунер был преисполнен интересами государства, что оправдывало многое. По крайней мере, и для него. У Лукаша были друзья. Стоунер нашел двоих — они были бедными молодыми художниками и завидовали успеху Лукаша.

Стоунер договорился с ними, что они ограбят скульптора.

Лукаш в тот вечер примчался на мотоцикле раньше обычного.

Еще когда он заглушил мотор в гараже, что-то показалось ему подозрительным. «„Нереида“ в опасности!» — первое, что мелькнуло в голове.

Вверх! Прыжок, прыжок, рывок вперед. Еще один пролет лестницы. Он влетел в мастерскую и увидел вываливающегося в оконный проем Пита Сантини. Никому нельзя верить! Лукаш рванулся к окну.

От дома по лужайке бежала девушка. Герки Олбрайт. Внизу, под окном, Сантини поднимался после падения. В руке у него голопроектор.

— Пит!

Ответа нет. Хорошо, вам же хуже! Лукаш легко перемахнул через подоконник и вошел по лодыжки в сосновые иголки. Сантини уже оставил за собой половину сада. Лукаш во весь дух припустил за ним. Поздно!

Герки, сидевшая в машине, дала газ и, как только Пит всунулся внутрь, выжала сцепление.

Лукаш побежал к гаражу. Мотоцикл был еще теплый. Скульптор всем своим весом ударил по педали стартера. Теперь в погоню!

Только тридцать метров разделяло их: на прямых — больше, на поворотах меньше. Внизу, под горой, огни автомобильных фар обозначили автостраду.

Лукаш прибавил скорость. Так надо, на автостраде машине легче уйти от мотоцикла. Остается преодолеть лишь один крутой поворот направо, у десятиметрового обрыва.

И тут Герки переключила скорость — это была ошибка. Мотор взвыл, заглох, вновь взвыл. Задок машины завилял и пропал из виду. Вопль. Удар, громыхание, еще удар…

Лукаш остановился у поворота, бросил мотоцикл, подбежал к обрыву, посмотрел вниз. Оттуда в глаза бил свет фар свалившегося автомобиля.

Откуда-то появились полицейские машины. Он никогда раньше не видел, чтобы так много полицейских появилось столь быстро. И какого черта? Этот тип из ЦРУ — Стоунер, который брал у него «Нереиду». С ним какая-то баба. Они подошли, встали рядом с Лукашом.

— Боже мой! — прошептала женщина.

Лукаш не совсем осознал, что произошло, когда у него на руках защелкнулись наручники и его пихнули в машину.

Он пришел в себя лишь в полицейском участке. Грузный мужчина в офицерской форме сунул ему в лицо слепящий свет пятисотваттной лампы и рявкнул:

— Это ты столкнул их с дороги!

— Они ограбили меня, и я их преследовал. Черт! Вы уверены, что вызвали моего адвоката?

Лукаш начинал свирепеть: что за обращение у этих дубин — свет в глаза, наручники, угрозы.

Мордастый полицейский сказал:

— Какой, к черту, ограбили? Мы не нашли ничего краденого в машине.

— Поищите лучше. Голографический проектор и два фильтра. Может, сгорели? — ответил Лукаш.

— Не умничай, парень.

— Слушайте, меня зовут Питер Лукаш. Обо мне писали в «Таймс» в прошлое воскресенье…

Хлесткая пощечина оборвала его слова.

Лукаш заставил себя сдержаться. Вскочить и двинуть здоровому выродку в зубы — за это он немедленно получит пулю. Они намеренно арестовали его. Почему, он не знал. Лучше молчать, молчать, молчать, пока не появится адвокат. Если, конечно, вообще ему позвонили.

— Слушай, парень. Ты признаешь, что гнался за ними. Признаешь, что они твои друзья. Тогда с какой стати им тебя грабить? Я считаю, было так: вы поцапались, распалились, началась погоня, ты очумел и столкнул их с дороги. А это считается преднамеренным убийством. Мы так все и оформим. Если, конечно…

Полицейский собирался продолжить, но, взглянув на Стоунера, послушно кивнул и вышел. Остались двое — Стоунер и женщина.

Стоунер поднялся, взял стулья, один поставил сиденьем к Лукашу, другой — спинкой. Оседлал второй, положив подбородок на его спинку, улыбнулся. Женщина села на другой стул, нога на ногу.

— Некоторым образом я впутал тебя в это дело, — сказал Стоунер. — Могу и выпутать. Если окажешь содействие. У меня был план получше, но ты сам все испортил.

— А я-то думал, что вам тут нужно? Так это вы подговорили Пита и Герки?