Искусство наступать на швабру - [39]

— Разве вы не знаете? — усмехнулась Чаликова. — A как же ваши логические построения…

— До профессора мои логические построения еще не добрались.

— Ну так вот, господин Дубов, под личиной исследователя насекомых скрывается бывший народный депутат бывшего CCCP полковник Вилмар Имантович Берзиньш, если вам его имя что-то говорит.

Разумеется, это имя много что говорило, и не только Дубову: бывшего союзного депутата, ныне ставшего у себя на родине политэмигрантом и персоной нон грата, в последние годы можно было встретить везде, где происходили или намечались перевороты, народные восстания, путчи и прочие мелкие антигосударственные пакости. Стало быть, и его появление на брегах Кислоярки не сулило ничего хорошего.

— Ого-го! — только и смог пробормотать сыщик. — Такую щуку упустили!.. И что же, они вам представились своими настоящими именами?

— Именно так и представились, — подтвердила журналистка. — Профессор, как я говорила, снял бороду, а Антонина Степановна, гм, тоже представила веские доказательства того факта, что она вовсе не Антонина Степановна, а очень даже Антон Степанович. Когда я узнала, что это за личности, то здорово перетрухнула, но виду не подала. Говорю, мол, я вас не боюсь, делайте со мной, что хотите, но колесо истории вспять не повернете — победа рыночной демократии над химерами красного тоталитаризма окончательна и бесповоротна, и все такое. Тут Антонина Степановна противненько так захихикала и сказала: «Нет уж, Наденька, не для того мы тратили деньги, убеждая вашего редактора отправить вас в Кислоярск, чтобы выслушивать тут всякие лекции. И если вы не хотите, чтобы с вашим младшим братом Егором случилось в Москве что-нибудь нехорошее, то будете как миленькая выполнять все наши указания». Ну, я спросила, чего им, негодяям, надо.

— A они ответили — пойти в тюрьму и взять интервью у Разбойникова, — подхватил Дубов. — A заодно кое-что от него передать.

— Ну, вижу, вы все знаете лучше меня, — вздохнула Чаликова.

— Кое-что лучше, а кое-что хуже, — многозначительно сказал Василий. — Продолжайте, пожалуйста, Наденька… То есть, простите, Надежда…

— Чего уж там, Васенька, зовите меня Наденькой, — махнула рукой Чаликова. — В общем, сегодня я побывала в тюрьме у Александра Петровича Разбойникова, взяла у него для газеты — интервью, а для полковника с прокурором — записку, и вернулась в гостиницу. Здесь сия «сладкая парочка» тут же ввалилась ко мне в номер. Впрочем, они сопровождали меня уже почти от кладбища. — Надя чуть улыбнулась, отчего ее симпатичное лицо озарилось, будто солнышко. — Это не считая вас на синем «Москвиче» и того субъекта в плаще и темных очках, похожего на вражеского шпиона из советских фильмов.

— Это был агент от милиции, — дал справку Дубов.

— Ну вот, я им отдала то, что получила от Разбойникова, они пообещали, что заплатят через месяц, когда разживутся деньжатами, и тут же съехали из отеля. Вот, собственно, и все. A тут ворвались вы…

— Да, история темная, — покачал головой Василий. — Между прочим, у меня имеются не совсем безосновательные подозрения, что Разбойников передал своим сообщникам план свержения государственной власти и даже физического устранения Президента. Жаль, что мы не знаем содержания этого «послания из мертвого дома».

— Ну почему же? — грациозно подернула плечиком Надя. — Они сами рассказали о содержании записки.

— Вот как! — изумленно вскинул брови Дубов. — И что же они вам наплели?

— Антонина, значит, Степановна повторила, что они заплатят мне через месяц, когда у них появятся денежки. Я как бы чисто из вежливости спросила, откуда они собираются взять деньги — грабануть банк, что ли? Тогда профессор, то есть полковник Берзиньш, с солдатской прямотой ответил: «Вы, товарищ Чаликова, доставили нам номера сейфов и шифры одного из Цюрихских банков, где хранится пресловутое „золото партии“. Теперь-то мы с Антон Cтепанычем купим белый „Мерседес“ и отъедем на курорты Швейцарии издавать „Искру“, из которой вновь разгорится пожар мировой революции!». «Но это, естественно, строго между нами, — добавила прокурорша, — если вы, конечно, хотите прожить долгую жизнь и скончаться в своей постели». И с этими словами они удалились… Да что с вами, Вася, вы прямо побледнели, как полотно!

— Наденька, вы и не представляете, с какой страшной тайной соприкоснулись! — в ужасе воскликнул Дубов.

— Ну уж и страшная! — усмехнулась московская гостья. — Об этом так называемом «золоте партии» пишут все, кому не лень.

— Одно дело — писать в газетах всякие небылицы на потребу невзыскательному читателю, а совсем другое — столкнуться с этой тайной по-настоящему, лицом к лицу. Очень возможно, что признание об истинных целях совершенно случайно сорвалось у них с губ, но этим они вынесли вам смертный приговор. Слишком велик куш, чтобы оставлять живых свидетелей!

— Так вы полагаете…

— Да-да, я на все сто процентов уверен, что до отъезда на курорты Швейцарии они постараются вас убрать.

— Что же делать? — побледнела и Надя. Василий на минуту задумался:

— В гостинице вам оставаться никак нельзя. Лучше всего было бы поселить вас в морге у Cерапионыча… — Надя попятилась от Василия задом по дивану. — Ну что вы, конечно, не в качестве пациентки. Но зато там вы были бы в полной безопасности!