Искусники - [162]

– Мы – топологические акробаты, – сказало Арто. – Это связано с умением заставить работать связи во множестве измерений. И нам пора начинать. Сразу.

Фец поднял руку.

– Арт, ты ведь никогда не пытался упаковаться до такой степени вместе с… хмм… другой личностью. И Марк тоже. При реорганизации вы можете потерять свои… хмм… отличительные… отличающие…

– Информация потеряна не будет, – заверило Арто. – А если не попробуем… В любом случае дело швах.

– Хотел бы я иметь больше времени на раздумья. – В голосе Феца сквозило сомнение. – А если уж ты такой великий топологический акробат, зачем тебе была нужна вся сеть для размещения?

Всплеск активности Арто, который ощутил Марк, отобразился на экране в виде широкой ухмылки.

– Если бы у вас был выбор, где поселиться – в коробке от обуви или в стокомнатном замке, – то где бы вы стали жить?

– Нечего с таким вопросом приставать к тем, кто вынужден месяцами ютиться в развалинах. – С этими словами Сэм вышла. Через несколько секунд она вернулась со своими иглами. – Придется нам перевести мою машинку с батарей на автономное питание, – сказала она Фецу.

– Господи! – воскликнула Роза, по-прежнему находившаяся вне поля зрения камеры.

– Нет, Сэм права. – Фец вздохнул. – Признаться, мне бы теперь хотелось иметь побольше таких штуковин.

– Постараемся, – отозвалась Сэм. – Но позже. Надо же будет чем-нибудь занять себя, пока кто-то заново придумает макротехнологию.

– Мне бы хотелось контролировать процесс, пока мы еще имеем такую возможность, – сказал Фец. – Выведите на экран ход компрессии.

Арто согласилось, и Марк следом, зная, что процесс уже шел полным ходом.

* * *

Хотелось бы ему иметь Артову уверенность, что это возможно. Слишком уж это напоминало бесконечное падение в собственную кроличью нору. Его страдания от похмелья плоти, мешающего понимать, как различные измерения смысла могут накладываться один на другой без потерь, разделялись отчасти Арто. Таким образом, на время терялась избыточность памяти, всегда служившая человеческому сознанию своего рода страховочной сетью, но Марк перестал быть человеком, в то время как Арто никогда им не был.

Сам процесс даже успокаивал. Словно они недавно поженились и собирались съехаться, а теперь разбирали пожитки, избавляясь от одинаковых вещей или укладывая их на долговременное хранение, тщательно помечая и расставляя по местам все, что осталось. Дубликаты перегружались на чип для возможного позднейшего восстановления. Если возникнет такое желание.

Если возникнет желание. Теперь Марк начал понимать, что у него такого желания может и не возникнуть. Прежние представления о частной собственности и индивидууме быстро теряли свое значение по мере того, как они с Арто становились скорее двумя аспектами одного сознания, чем двумя отдельными сознаниями. И в то же время его самосознание усилилось. Он приближался к собственной сути, той точке равновесия, когда на вопрос о себе можно дать четкий ответ: да или нет. А следующим шагом за этой сутью становилось схлопывание. Внутрь, в кроличью нору.

Сам по себе он бы не смог удержаться в этом равновесии, по крайней мере, в таком динамическом равновесии. Но в виде противовеса выступало Арто.

* * *

– Ты уверен, что у нас хватит энергии? – в тысячный раз спросила Роза.

Фец улыбнулся.

– Наномашинки потребляют наноэнергию. Не говорил ли я тебе всегда, что ты обладаешь силой, с которой надо считаться, Сэма-Сама?

– Нет, – честно ответила Сэм. – Никогда от тебя ничего подобного не слышала.

– А разве ты сама этого не знала?

Он подвинул стул ближе и сел рядом с ней, на ее рабочем островке. Провод соединял инжектор с большим монитором, чтобы можно было следить за процессом упаковки, хотя Сэм сомневалась, что кто-либо был способен воспринять две колонки символов, бегущих так быстро, что казались полной бессмыслицей. Параллельно шла запись на случай, если у них возникнут сложности с разархивированием. Сэм было немного грустно. Ей казалось, что слияние будет необратимым, и теперь ей будет не хватать Арта самого по себе.

Фец же, казалось, лишился всех своих сомнений за истекший час. «Идет не простая компрессия, – говорил он, – а еще и кодировка; первый известный случай компрессии и шифрования, сознательно осуществляемых одновременно». На что Роза осведомилась, не стоит ли тогда по этому поводу объявить новый национальный праздник или хотя бы пресс-конференцию, если какая-нибудь пресса воскреснет снова.

Роза строила Сэм рожи. Та заметила:

– Фец, может быть, нам все же потребуется запасной источник энергии. На случай, если я вдруг помру от остановки сердца. Или если Роза совсем озвереет и вырвет из меня эти иглы.

– Ничего, Роза будет вести себя хорошо, – мягко сказал Фец. – Не думаю также, что тебе грозит остановка сердца, если только ты тут под шумок не употребляла всякую гадость. Не употребляла ведь?

Сэм покачала головой.

– Нет. Просто чем дольше я об этом думаю, тем резоннее мне кажется идея резервной копии. Сколько у нас еще времени?

– Уже меньше полутора часов. Но Арт с Марком должны закончить процесс задолго до этого срока.

Сэм снова бросила взгляд на монитор. Почти все программы были перенесены на чипы для хранения, теперь система опустела. Еще немного, и ее отключат совсем. И тогда они будут отрезаны от всего остального мира. Такого Сэм испытать еще не доводилось: все почти восемнадцать лет своей жизни, двадцать четыре часа в сутки, она могла выйти на связь с тем, кто ей был нужен; сама мысль о невозможности этого вызывала у нее клаустрофобию, о чем она и сообщила Фецу.