Искушение вампира - [34]

– Позволь мне убедить тебя в моих чувствах. Я готов сделать что угодно, лишь бы доказать тебе искренность своего отношения. Я не дьявол, не обольститель, не обманщик. Правда – вот она. Да, я житель ночи. Не более того. Но я не страшнее и не опаснее любого человека. Возможно, мы убиваем, но только по необходимости. Человек же готов убить просто так, ради потехи, легкой наживы или просто из-за другого взгляда на жизнь, другого цвета кожи. Так чем же мы страшнее людей? Между тем ты скорее пожалеешь душегуба, убившего пятерых и приговоренного к казни. А меня возненавидишь только за то, что я люблю тебя.

– Не говори, не надо! – простонала Катя, зажимая уши руками.

Но даже сквозь ладони она слышала этот мягкий, зовущий к себе голос, зажмурившись, она видела его горящие страстью глаза. И было понятно, что никогда ей этого уже не забыть, что никто и никогда больше не скажет ей этих слов, не посмотрит на нее так.

– Зачем же нас тогда наделили способностью чувствовать и делиться своими чувствами, если ты запрещаешь мне даже говорить об этом? – воскликнул Виктор. – Вспомни, ты сама разрешила мне войти, ты не отказалась принять от меня подарки.

– Можешь их забрать! – Катя спрыгнула с кровати, упала на колени перед сундуком, но крышка не поддавалась. И только тогда она заметила, что сверху на сундук легла маленькая крепкая рука.

– Не торопись.

Виктор чуть склонился над девушкой. Он не мог поверить, не соглашался принимать, что все может закончиться прямо здесь, сейчас. Ярость в его душе мешалась с нежностью, желание силой убедить Катю в своей искренности переплеталось с жалостью к самому себе, к своей наивности. Все это вместе завязывалось в тугой узел боли и отчаяния. Впервые он не знал, как поступить. Одно быстрое движение, один укус – и все было бы решено. Да, потом были бы долгие ночи мучений, страданий, но время – десятилетия, столетия – лечит все. Однако ему не хотелось заболевать отчаянием. Виктор хотел счастья. Он видел его прямо перед собой, читал в глубоких испуганных глазах девушки. Ах, это было так просто – довериться ему, откинуть ложный страх и стыд. По заплаканному лицу Кати он видел, что страх и стыд непреодолимы. И это убивало вампира.

– Каждый мой подарок преподнесен от души, – прошептал он, опускаясь рядом с Катей на колени. – Я понимаю, что все это недостойно тебя. Что, может быть, я должен был с самого начала все рассказать. Но мне хотелось, чтобы ты увидела во мне человека, а не порождение ночи. Я не зову тебя в свой мир, не обещаю несметных богатств. Прошу лишь о терпении и чтобы ты позволила доказать мою любовь. Любовь не знает рамок и сословий, она не подчинена правилам и порядкам. Это дар свыше, и я хочу положить его к твоим ногам.

Катя смотрела на него широко распахнутыми глазами. Пальцами она так крепко вцепилась в крышку сундука, что костяшки побелели.

– Подари мне эту малость, – молил Виктор. – Крошечный шанс. Небольшую уступку. Я докажу, что моя любовь бескорыстна, что она ничего не потребует от тебя взамен.

– Нет. – Голос ее был глух. – Ты проклят.

– Ты ошибаешься!

Виктор боролся с желанием коснуться ее руки. Он знал, что легко может это сделать и никакие крики, никакая слабая девичья сила не остановят его. Но он не смел пугать ее. Только не сейчас! Только бы не совершить никакой ошибки!

– Тот мистический бред, что рассказывают вам в церквях, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Я не причиню тебе вреда.

Катя тяжело опустила голову на сложенные руки.

– Я не верю тебе, – простонала она.

– Не верь. Просто позволь любить. И не запрещай себе любить меня!

Эти слова, словно удар, заставили ее распрямиться.

– Приди завтра днем! Познакомься с моими родителями.

В ее глазах появилось что-то сумасшедшее.

– Я не могу ходить днем. Солнце губительно для меня.

– Ага! – с неожиданной радостью воскликнула Катя.

– Но ведь и я не зову тебя идти со мной сейчас гулять, не требую от тебя ночных бдений. Скоро заполощется рассвет, мне надо будет уйти. Умоляю тебя, не торопись. Подумай хорошенько. Я положу к твоим ногам мир. Не бойся меня.

Виктор стремительно наклонился над Катей, с легкостью приподнял ее с пола, прижался губами к ее губам. От таких близких желанных запахов закружилась голова. Он чувствовал, как в первую секунду напрягшиеся губы тут же расслабились, как Катя глубоко вздохнула, поддаваясь его страсти.

А потом все закончилось. Они стояли в разных углах комнаты. Его сердце все так же мерно билось, отсчитывая скупые удары. Ее же лицо полыхало то ли от ярости, то ли от желания повторить поцелуй.

– Не торопись! – повторил он, поднимая руку. – Дай себе возможность свыкнуться с мыслью, что я люблю тебя. Прощай!

Виктор шагнул к окну и исчез. Шелохнулся застоявшийся воздух комнаты. Катя опустилась на стул. Сегодня Виктор им так и не воспользовался. Заметила на столе кулек с пирожными. В сердцах смахнула его на пол, уронила голову на руки. К горлу подкатил комок рыдания. Но горе и отчаяние были столь велики, что Катя смогла лишь завыть, проклиная свою несчастную судьбу.

Виктор торопился к кладбищу. Пока он был в городе, пока шел этот бесконечно мучительный и такой необходимый разговор, короткая летняя ночь кончалась, уступая место смертельному рассвету. И ему так не хотелось уходить, так много всего еще хотелось сказать. Просто держать ее руку в своей, просто смотреть в глаза, стоять перед ней на коленях, ожидая, когда ее перепуганная душа очнется и разглядит в его смиренной позе настоящее чувство.