Искушение - [22]

Вера внезапно замолчала, поняв, что зашла слишком далеко. А от поэтического настроения Айронса не осталось и следа. Последние слова миссис Эшли вызвали гнев и раздражение лейтенанта.

— Пожалуй, Джиллиан был прав. Мне следовало бы арестовать Вас. Но, к сожалению, мы не имеем права арестовывать за измену. У нас нет законов, которые дали бы нам возможность привлечь бунтовщиков к суду. Самое строгое наказание, которое они могут получить сейчас, — это предупреждение. В то время как сами «патриоты» ведут настоящую войну с лояльно настроенными горожанами, поджигают их дома, уничтожают их собственность, уничтожают и оскорбляют их самих…

— Но это же не вся правда, лейтенант, — воскликнула миссис Эшли, — это только одна сторона медали.

— Вы правы, сударыня. Это далеко не вся правда, — отвечал оскорбленный Флетчер. — Генерал Гэйдж, который, кстати, является Вашим губернатором, располагает такими фактами о жестокости восставших, от которых волосы встают дыбом!

— Зачем Вы говорите это, лейтенант? Генерал Гэйдж всегда был настроен против жителей Массачусетса, и в особенности против Бостона! Возможно, он просто ищет повод для того, чтобы провести аресты.

— Я не буду отвечать Вам, сударыня, — произнес Айронс с ироничной улыбкой. — Я не собираюсь сообщать Вам больше никакой информации.

— Да, конечно. Теперь я вспомнила, как Вы с Джиллианом говорили о каких-то письмах, которые то ли уже написал, то ли должен написать генерал Гэйдж, — ответила Вера.

Но терпению лейтенанта Айронса пришел конец. Он галантно, но твердо, взял свою даму под руку и, не обращая никакого внимания на ее слова, повлек в сторону улицы Браттлз.

— Я никак не ожидал, миссис Эшли, что мне придется провести целый вечер с Вами на холодных улицах. По крайней мере я надеялся, что это будет приятно. Не будем понапрасну терять время на бесплодные политические споры. Давайте-ка прибавим шагу. Я бы хотел попасть домой как можно скорее.

Вера шла молча. Несмотря на поток резких слов, в гневе брошенных Айронсом, он по-прежнему бережно держал ее под руку. Миссис Эшли ощущала его крепкое пожатие даже через грубую ткань плаща, и это прикосновение значило для нее намного больше, чем все слова на свете.

Человек, почти незнакомый и принадлежащий к враждебному лагерю, человек, который угрожал благополучию ее друзей, и, наконец, человек, которого она боялась, — этот человек приобрел над ней огромную власть.

— Пожалуйста, отпустите меня, лейтенант, — прошептала Вера.

— Отпустить Вас? — Флетчер был возмущен. — Да я и не предполагал, что…

Они остановились на перекрестке под раскачивающимся фонарем, при свете которого копна Вериных волос, рассыпавшаяся по плечам, напоминала расплавленный металл. Миссис Эшли подняла лицо и посмотрела на Флетчера. По щекам ее текли слезы, и гнев Флетчера тотчас утих.

— Я сделал Вам больно?

— Нет, что Вы.

— Так, значит, я обидел Вас?

— Нет.

Вера вся дрожала. Он был так красив, добр и привлекателен. Это и заставило ее бояться, бояться самой себя.

— Лейтенант, Вы хотели узнать, что я думаю о Вас как о человеке, — заговорила Вера, тяжело дыша от волнения. — Что бы я делала, если бы могла воспринимать человека отдельно от мундира, который он носит? Но ведь Вы сами выбрали свой путь — путь солдата, и Вы всегда солдат — в мундире или в штатском.

Миссис Эшли опустила глаза.

— Все-таки Вы не можете ненавидеть человека только за его мундир! — горячо возразил Флетчер.

— Почему же нет, лейтенант? — голос ее дрожал.

— Я очень прошу Вас об этом.

Вера подумала, что нельзя разрешать Айронсу говорить с ней так нежно.

Флетчера поразила тоска и безысходность на лице молодой женщины, упрямо твердившей ему «нет» вопреки порывам своего сердца. Он нежно взял ее лицо в свои ладони, стер со щек горячие слезы. Тепло его рук успокоило Веру, она закрыла глаза.

Господи, что это с ней происходит? Как она может себе это позволить?

Флетчер гладил ее щеки, шею, нежный затылок, зарываясь пальцами в золото густых и тяжелых волос. Его дыхание обожгло молодую женщину, и губы их слились. Рука Флетчера скользнула под плащ и обвилась вокруг талии Веры. Лейтенант поразился, какая она тонкая и стройная. Так они стояли в тени дома, крепко прижавшись друг к другу, опьяненные близостью, до тех пор, пока не перехватило дыхание. Флетчер с трудом оторвался от ее пылающих губ, и Вера прижалась лицом к его груди.

— Мне ужасно стыдно, лейтенант… Я никогда…

— Не надо ничего говорить, милая.

— Но мы едва знакомы, — прошептала Вера.

— Это не важно.

— Это должно быть важно!

Флетчер прижал к себе ее головку и начал целовать шелковистые тяжелые пряди волос, от которых исходил запах лета и цветов. Как он мечтал об этом!

Молодой человек скорее почувствовал, чем услышал тихий вздох своей возлюбленной.

— Боже, что же Вы теперь думаете обо мне?

— Я думаю, — ответил он, прижимая к себе ее хрупкую фигурку еще крепче, — я думаю, что Вы самая удивительная женщина на свете и, будь мы знакомы даже тысячу лет, я не мог любить бы Вас сильнее.

— Но, Вы…

— Ну, конечно, я — «красный мундир». Но неужели мы не можем справиться с этим злом? — засмеялся Флетчер.