Искушение - [2]
— А может, попробовать еще один вариант? — раздался несколько гулкий в пустом помещении, заставленном обыкновенными канцелярскими столами, обшарпанными, давно требующими замены, стульями и неработающими, притихшими мониторами, странный, незнакомый научному сотруднику чужой голос. — Переместить три первых когерента ближе к середине стенда, датчики температуры вынести левее…
— Ерунда все это, — автоматически отмахнулся Афанасий и только после этого сообразил, что разговаривать-то с ним в пустой лаборатории совершенно некому.
Повернув голову чуть правее от мешающего обзору экрана, научный сотрудник чуть воспаленными от напряжения глазами уловил силуэт сидящего напротив него, через стол, человека и — тут же встрепенувшись, вгляделся повнимательнее, едва не присвистнув вслух от удивления.
В неизвестно откуда взявшемся среди аскетичной лабораторной мебели роскошном, музейного вида кресле, слегка развалившись, положив ногу на ногу сидел среднего роста мужчина в отлично пошитом, несколько старомодном костюме-тройке цвета маренго с легкой синей искоркой. Левая рука незнакомца, смуглая до черноты, казавшаяся еще более темной по контрасту с белоснежной манжетой сорочки, выглядывающей из рукава пиджака, спокойно возлежала — другого слова Афанасий подобрать не смог — на подлокотнике кресла, на пальцах играли разноцветными искорками драгоценные камни в тяжелых, массивных и, похоже, очень древних золотых оправах. Правая рука так же величественно покоилась на набалдашнике трости — ближайшей родственнице кресла по роскоши исполнения, театральной древности и явной декоративности; почему-то представить себе незнакомца, использующим трость именно по прямому назначению, было совершенно невозможно. Лицо непонятного пришельца — смуглое, темное, как и кисти рук — отличалось резкими, немного угловатыми и какими-то острыми чертами, кожа, хоть и ухоженная, казалось, была выдублена тысячелетиями пребывания на свежем воздухе и еще не меньшим сроком — рядом с постоянно горящим, чудовищным в своей сути, огнем. Ни усов, ни бороды на лице незнакомца не наблюдалось, а вот из-под иссиня-черных, чуть озорных кудрей, почти сразу надо лбом забавно выглядывали остренькие кончики настоящих, пусть и небольших, но как-то сразу бросающихся в глаза рогов.
— Не надо так на меня глядеть, — с веселым и непринужденным раздражением посоветовал незнакомец. — Лучше еще разок глянь на свою блок-схему, ту, расширенную…
— А вы… то есть, ты… это… — совершенно сбился, пытаясь обратиться к неизвестному, ошеломленный научный сотрудник.
«Писец и лесенка, нет, цирк и клоуны, — лихорадочно перебирал в памяти знакомые ему характеристики создавшейся ситуации Афанасий. — Нет, кино и немцы, нет, белочка пришла…»
Загадочный незнакомец, будто читая мысли своего визави, дождался, когда те перестанут метаться между ругательными, нецензурными и относительно приличными выражениями, легонько усмехнулся и сказал, как бы, с небольшим вызовом:
— Да-да, это всё я — Аббадон, Адрамелех, Апух, Бафомет, Бегемот, Вельзевул, Дагон, Дамбала, Иблис, Локи, Мефистофель, Молох и прочая, прочая, прочая… лень перечислять все те имена, которыми меня одарили изобретательные смертные. Впрочем, чтобы было удобнее, можешь называть меня Сатаной, кажется, это и тебе будет привычнее.
— А вы… ты… вы, Сатана, зачем, собственно, здесь… того… — по-прежнему проглатывая слова и пытаясь хотя бы на такой короткой, разговорной паузе обрести душевное равновесие, спросил Афанасий.
— Давай-ка сразу на «ты», пускай на брудершафт мы и не пили, — легко засмеялся враг рода человеческого. — А заглянул я сюда, чтобы помочь тебе в положительном решении проекта.
— Как? Вот так — просто заглянул помочь?
— А ты считаешь, что за бессмертной душой пожаловал? — весело расхохотался Сатана сочным, густым баском, и смех этот звучал искренне, без грамма фальши или натуги. — Ох, до чего ж вы, люди, высокого о себе мнения.
— А что же — моя душа уже и тебе не годится? — искренне обиделся научный сотрудник, считающий себя, ну, не праведником, конечно, но человеком вполне достойным попадания в Рай, вот только не забыть бы перед смертью исповедаться да причаститься.
— Мне все души годятся, — немного успокоил разволновавшегося Афанасия незваный собеседник. — Но, как там сказал Екклесиаст: «Время разрушать и время строить… Время разбрасывать камни, и время собирать камни». Так что, пока обойдемся без договоров, подписываемых кровью, соблазнительных красоток, бассейнов с шампанским и златых гор. Впрочем… кое-что из этого списка тебе вполне может перепасть, если послушаешься моего совета.
— Какого совета? — из головы научного сотрудника совершенно вылетели первые слова Сатаны, сказанные при появлении в пустынной, вечерней лаборатории, и в этом, собственно, не было ничего удивительного.
— Как исправить проект, чтобы он стал работоспособным, — терпеливо, как малому ребенку, объяснил Князь Тьмы. — Для этого я здесь и материализовался, если говорить вашими научными терминами.
— Не понимаю! — отчаянно покрутил головой Афанасий, стараясь хотя бы таким способом уложить в подобие порядка мечущиеся по углам черепной коробки шальными зайцами мысли. — Какой смысл в моем проекте для тебя? Да и вообще — для того Света? Может, в Аду решили заняться производством электроники?
Как и в нашей жизни, здесь замешано и перепутано в странном клубке: немного стрельбы и анархии, затаившаяся на окраине уездного города наземная база орбитальной космической станции, живущие среди людей инопланетяне-эмигранты, краткое путешествие к иным мирам, любовь без многословных признаний и «жестоких» страстей.Действие происходит в неком параллельном мире.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из частных случаев теоремы Дургэма, сформулированной Робертом Шекли: «Среди вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож на наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее». Не ищите прямых аналогий и аллюзий на наш мир, в вероятностном (параллельно-перпендикулярном) мире история шла своим путем, в чем-то отличным, а в чем-то очень похожим на наш. Но вот люди в этом мире ничем не отличаются от нас, так же любят и страдают, ищут истину и отказываются от справедливости, рождаются и умирают, старятся, болеют, переживают… живут полноценной жизнью… Я не стал давать расшифровки аббревиатур в тексте, так же не разъясняю имена некоторых исторических личностей.
Таймлайн для романа-эпопеи… …или для полусотни рассказов, или пары десятков повестей.
Как изменилась бы история, если бы после войны Сталин решил не кормить русским хлебом поляков и чехов, румын и болгар, венгров и немцев? Если бы Германия осталась объединенной? А железный занавес проходил бы по советской границе? Возможно ли было отказаться от создания социалистического лагеря в Восточной Европе? И направить усилия дипломатов, политиков, военных на Ближний и Дальний Восток. А что, если так и случилось в одном из бесчисленных параллельных миров?
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.