Искушение Кассандры - [23]

— Значит, это не вы облили великую княжну вином?

— А! Я понял, про кого вы говорите! Это про ту молоденькую бабенку, которая с Николашкой? Не! Это не я облил. Это Федька! Я ему говорю: «Не тронь, бабу-то», а он мне: «Нет. Она мне нравится. Я ее угощу». Ну Николай ему ногу и подставил. Федька споткнулся и стакан на княжну опрокинул.

За дверью послышался судорожный стон, и Карасев подумал, что в следующий раз не возьмет Берестова — не умеет себя вести во время допроса.

— Что за Федька? — напирал Карасев, хмуря брови.

— Ну брательник мой двоюродный. Он с женой поругался и пришел ко мне ночевать. Ну мы с ним и… это дело и отметили.

«Так-так, — соображал Карасев, — да здесь проходной двор».

— Ну а к другим сторожам тоже приходят двоюродные братья?

— Про других сторожей сказать не могу. Знаю только, что Агафонов справлял здесь свой день рождения. Они с гостями стащили с постамента пулемет «максим» и покатили его на площадь, делать, значит, революцию. Но прохожие вызвали милицию и их забрали. После этого Агафонова уволили.

Карасев задумался. Помолчав немного, он пробормотал:

— Веселые, оказывается, люди сторожат художественный музей. А Локридский тоже здесь устраивал кильдым?

— Локридский? — поморщился Коробков. — Это не наш. Он не компанейский. Я таких не люблю.

— Почему не любите?

— Не люблю, и все.

— Ну а восковых фигур вы не боитесь?

— А чего их бояться? Ну шубуршатся они чего-то там у себя в зале. То и дело их шаги раздаются. Вот и сейчас, слышите?

Карасев прислушался и действительно четко расслышал чьи-то шаги. Глаза его расширились. Он выглянул в коридор и не увидел Берестова.

— Леня, ты где? — прошептал Карасев и вдруг ясно представил его с проломленной головой у дверей зала с фигурами.

— Да в туалет, наверное спустился, — зевнул сзади Коробков.

Шаги приближались, и явно не со стороны туалета, а откуда-то сверху. Определенно по лестнице кто-то спускался.

— В музее кто-нибудь есть, кроме вас? — забеспокоился Тарас.

— Да никого не должно сегодня быть, — пожал плечами сторож. — А что, по второму этажу ходят?

И в ту же минуту в огромном трельяже на лестнице мелькнуло чье-то отражение. Тарас со сторожем отпрянули, но, к счастью, узнали выплывшую из полумрака фигуру — это был Берестов.

— Слушайте! — произнес тот. — Я тут немного плутанул. Где туалет?

13

— Ты нас напугал, — сдвинул брови Карасев, когда Леонид возвратился в каптерку свежим, умытым и развеселым, как сукин кот.

— А я нет, не напугался, — захихикал сторож. — Я привык. Здесь постоянно по залам кто-то шастает. Особенно на втором этаже. Шасть да шасть всю ночь. Вот послушайте!

Мужики не успели прислушаться — в тот миг музей оглушила сирена. Карасев с Берестовым от такой неожиданности подпрыгнули на месте и ошалело уставились на сторожа.

— Это, наверное, ваши эксперты явились, — невозмутимо пояснил Коробков и поплелся открывать.

За ним проследовали и мужики. В стекле двери виднелись два девичьих силуэта, нетерпеливо цокающих ножками. Едва сторож снял с двери крючок, они с визгом бросились на Тараса. Та, что блондинка, мигом запрыгнула на следователя по особо важным делам, по-обезьяньи обхватив его ногами на уровне бедер, другая, брюнетка, повисла у него на спине, наподобие груза на шее Муму.

— Ленка, кончай, свалишь! Я же на работе.

После восторженного визга актриски наконец обратили внимание на сторожа и Берестова.

— Знакомьтесь, — официально произнес Карасев, — ведущий следователь частной московской прокуратуры имени Абрау-Дюрсо Леонид Берестов! А это, указал он на девушек, — лейтенанты патогистологических наук Елена и Галина Симбирские.

Девушки вытянулись, приложили ладони к виску и торжественно воскликнули:

— Служим Родине, Карась Тарасович.

После чего сделали по жеманному реверансу и начали осматриваться.

— Господа следователи, а почему в музее? Сейчас так модно? А вообще-то клево!

Девушки были длинноногие, гибкие, темпераментные. При виде их глаза у сторожа заблестели каким-то не музейным блеском. Выбрав минуту, он шепнул Берестову с завистью:

— Классные у вас экспертши!

— Других не держим, — с гордостью ответил Берестов.

А «экспертши» между тем сразу проследовали на второй этаж и потребовали включить свет, чтобы осмотреть шедевры среднерегионального уровня. Орлы поплелись за ними. Сторож, грустно посмотрев им вслед, вернулся в каптерку.

— Вы что же, ни разу здесь не были? — удивился Берестов.

— Когда быть-то? — вытаращили глаза девушки.

Почти у каждой картины они с визгом подпрыгивали и восторженно восклицали «Вау!». При виде Екатерины, четыре в высоту и три в ширину, дочери сцены так завизжали, что Берестов заткнул уши.

— Шумные девчонки, — подмигнул он товарищу.

— Актрисы! — поднял палец Тарас.

В это время брюнетка Галя резво бросилась к фарфору восемнадцатого века и стала звонко чмокать воздух:

— М-мм, обожаю! Гжельский фарфор моя слабость, — вожделенно застонала она.

— Кстати, — вставил слово Берестов. — С чего начнем экспертизу? У нас есть водка. Но мы можем послать и за шампанским.

— Шампанское ближе к утру, — скомандовала Ленка, — а сейчас — водки!

— И из гжельской посуды! — подхватила Галка.