Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - [47]

Теперь перейдем от королей к их подданным. Барнард Торний, средневековый врач, практиковавший в конце XV века, собирается провести вскрытие. Именно его отчет о том вскрытии каким-то образом попал в анналы истории. Профессор медицины в Пизанском университете, Торний был не только ученым, но и практикующим врачом, справлявшимся со всеми тяготами и требованиями этой сложной профессии. Он родился в 1452 году, а умер на сорок втором году жизни. Его отчет о вскрытии, написанный на приземленной средневековой латыни [127], достаточно прямолинеен, что выдает в его авторе человека, убежденного в собственной важности.

Умерший — молодой человек. Торний начинает отчет с соболезнований его отцу. Тяжело, когда твоего ребенка уносит недуг, особенно такой, добавляет Торний с нетипичной для него скромностью, что «неизвестен врачам».

Торний продолжает рассекать ткани. Он, разумеется, не надел перчаток. И если запах его не останавливает, то только потому, что, проведя сотни вскрытий, доктор к нему притерпелся. Торний пишет:

Желудок крайне вздут, хотя живот вздут не был. Однако, отделив… брюшину от брюшной полости, мы увидели кишки и мочевой пузырь, который опух и полон мочи.

Вскрытие идет по продуманной схеме:

После извлечения толстой и слепой кишок в них обнаружилось больше газов, чем переваренной пищи. После извлечения подвздошной, тощей и двенадцатиперстной кишки было найдено два червя, довольно крупных и белых, в которых слизи больше, чем какой-либо иной жидкости.

Внутренние органы осматриваются по порядку, и ключевую подсказку дает печень:

Вокруг источника почечных вен в полости воротной вены наблюдается явная преграда, через которую вся полость заполнялась вредоносной жидкостью.

Далее Торний заключает, что его работа закончена:

Увидев столько, я не стал осматривать далее иные органы, ибо причина смерти, по моему мнению, очевидна.

После чего — обязательная кода: Торний опрокидывает на отца умершего юноши весь вес и величие собственного проникновения в древнюю медицинскую традицию. Торний увидел ту «явную преграду» «своими глазами», а Гален, писавший еще во II веке н. э., заметил в шестой книге своего трактата Therapeutica: «Вопросы, требующие обдумывания, следует обдумывать». К такой мысли и в наши дни трудно придраться. Именно эта цитата из медицинской литературы убедила Торния в том, что можно смело доверять своим органам восприятия и своему разуму.

Какой бы ни была его тяга приводить слова авторитетных медиков, доктор Торний, как видно, хорошо знал строение человеческого тела. Тщательность проведения осмотра, отраженного в отчете, бросается в глаза. Так же как и осмысленная попытка расставить жуткие результаты в контексте убедительной цепочки причин и их следствий. Если то, что делает Торний, не наука, тогда что же наука?

Другой средневековый врач, Жан Ганиве, оставил отчет о своей работе, на удивление не похожий на отчет профессора Торния. Тут смерть предсказывается, а не объясняется. Подобно Торнию, Ганиве был профессором, но на кафедре богословия, а не медицины. Он читал лекции во Вьенском университете на юго-западе Франции. Медицина интересовала его не только с практической, но и с теоретической точки зрения. И, как многие лекари в истории человечества, он быстро пришел к выводу о том, что клинический опыт слишком ценен, чтобы тратить его на пациентов. Ганиве решил написать книгу. В результате появилась Amicus Medicorum («Друг врачей»). Увидевшая свет в 1496 году, эта книга вскоре стала главным трудом по медицине, связующим звеном между медициной и астрологией, а также между смертью тела и жизнью звезд. В этом трактате доктор Ганиве пишет о сложных вопросах, по которым другие врачи просили его совета, при этом более всего его занимает астрология.

В год Господа нашего Иисуса 1431-й, на седьмой день августа, который был днем Марса, по истечении семи часов с полуночи, в час Солнца, некий мастер ремесел и доктор медицины по имени Анри Амиси, уроженец Брюсселя, что в Брабанте, спросил по поручению старшего декана Вьена, который занемог, выживет ли он. Так случилось, что в час сей был виден знак небес над Вьеном [128].

Из этих слов следует, что доктор Амиси, упомянутый в отчете, пользовал пациента, выздоровление которого было весьма проблематично. Дел у доктора — по горло. Он просит о помощи, но не для того, чтобы лучше лечить больного. Речь не идет о лекарствах, и способы лечения не обсуждаются. Вопрос стоит иначе: выживет пациент или нет? Вот как стажер послал бы анамнез сложного случая, в котором фигурирует печень, крупному специалисту по печени, так и доктор Амиси консультируется с экспертом.

Знак, о котором говорит доктор Ганиве, — не гороскоп. Он отвечает на единственный вопрос: умрет ли человек (старший декан Вьена)? После формулировки вопроса была составлена таблица. И положение звезд рассматривали с этой точки зрения. По давней традиции вопрошающий соотносится с асцендентом. Анализ осуществляется методично. Доктор Ганиве идет по таблице шаг за шагом, ища в ней на каждом этапе симптомы, тайны и знаки:

Я посмотрел на сей знак или вопрос, и привел асцендент и Луну к больному декану, и узрел, что Луна стремится к слиянию с Солнцем и уже освещена его лучами. Это одно из свидетельств смерти.