Искупление - [5]

Налив в миску теплой воды, она стерла кровь с его лица и шеи чистой мокрой тряпочкой. Потом принялась обрабатывать рану.

Когда ей удалось это сделать, Сара подождала, чтобы его кожа согрелась окончательно и стала податливой и мягкой, и начала осторожно зашивать рану. Ее пальцы дрожали, когда она вдевала нитку в иголку, но, положив руку незнакомцу на лоб, она сумела зашить рану мелкими изящными стежками.

Окончив работу, Сара забинтовала его голову и смыла кровь с рук.

Пока что она больше ничем не могла помочь раненому, хотя ей хотелось бы быть посильнее и покрепче, чтобы перенести его на кровать, где ему было бы удобнее. Она только попыталась устроить его поудобнее на полу перед очагом. Сняв с него сапоги, Сара подумала, что не мешало бы стянуть с него и насквозь промокшие штаны, но постеснялась это сделать.

Подбросив еще одно полено в очаг, она так повернула раненого, чтобы тепло от печки побыстрее высушило его мокрые штаны.

Сара, истощенная морально и физически, устроилась на качалке. Ее мучило раскаяние, и она поправила свой чепчик, размышляя о том, уж не повторяет ли своей прежней ошибки.

То, что в ее хижине лежал без сознания совершенно незнакомый ей мужчина и она была вынуждена оставить его здесь до тех пор, пока он не оправится, было, пожалуй, еще хуже присутствия Уэбстера.

Особенно ее тревожило то, что он был так хорош. Она старалась не смотреть на своего гостя. Но бесполезно! Ее память и фантазия рисовали его черты — глаза, которые, как ей казалось, должны были быть темно-карими, красивый рот, преображенный улыбкой. Закрыв глаза, она представляла себе, как его звучный и глубокий голос произносит ее имя, и от этого кровь быстрее бежала у нее по жилам.

Сара подавила вздох, открыла глаза и уставилась на пучки целебных трав, подвешенные для просушки под самым потолком.

Она очень хотела бы, чтобы незнакомец покинул ее хижину прежде, чем кто-нибудь из города обнаружит его здесь.

Иначе стыд, который она постоянно испытывала, вспыхнет с новой силой, и ни на чем не основанные слухи о ее сомнительной нравственности, получив новую пищу, снова поползут по городу.

И на этот раз ее позор будет заслуженным.

Глава 3

— Ангел!

Этот сорванный хриплый голос был все же низким и приятным, и Сара качнулась вперед в своей качалке и встретилась с голубыми глазами, смотревшими прямо на нее. Она еще не совсем проснулась и с трудом заставила себя сосредоточиться. Незнакомец смотрел на нее со своего неудобного ложа на полу и улыбался столь обворожительно, что не нашлось бы женщины, которую не тронула бы эта улыбка, а ямочки на его щеках были столь глубокими, что воспоминание о них не могло не укорениться глубоко в ее душе.

Стараясь побороть это неожиданное влечение, Сара встала со стула и опустилась на колени возле него.

— Меня зовут Сара, — проговорила она, поправляя укрывавшие мужчину одеяла. — Вы пострадали, поранили лоб. Я здесь, чтобы помочь вам.

— Ангел, — повторил он, потянулся к ней и сжал ее руку.

— Едва ли уместно называть меня так, — пробормотала она. Это сладостное имя, которым он назвал ее, тотчас же вызвало воспоминание о том, что горожане часто называли ее «падшим ангелом», и воспоминание это было мучительным.

Когда Сара попыталась отнять свою руку, он еще крепче сжал ее, другой рукой дотронувшись до повязки на голове.

Она положила свободную руку ему на лоб, чтобы удержать повязку на месте и успокоить его.

— Я зашила вашу рану на лбу, но, если вы сместите повязку, рана снова откроется. Тогда мне придется снова зашивать ее, и в этом случае останется грубый рубец. Полежите тихо и отдохните немного, а я разожгу огонь в очаге и согрею вам какое-нибудь питье, — попыталась она убедить его.

Он выпустил ее руку и вздохнул.

Не в силах устоять перед его обаянием, Сара продолжала смотреть ему в глаза и не заметила в них признаков лихорадки. Только усталость. И интерес к ней, от которого сердце ее на мгновение остановилось. Впервые за несколько лет мужчина смотрел на нее без презрения и жалости, хотя никогда и никто так внимательно ее не рассматривал. В ее мозгу зазвучал колокол, оповещающий об опасности, и это придало ей сил и заставило отвести от него взгляд и подняться.

Сара говорила себе, что этот интерес означает только его благодарность за помощь, за то, что она дала ему приют на эту ночь. Она подбросила в очаг еще одно полено, чтобы согреть сидр, наполнила дымящейся янтарной жидкостью глиняные кружки и попыталась придумать, как убедить своего гостя никому не рассказывать, кто оказал ему помощь и где он провел ночь, не раскрывая в то же время причины, почему следует делать из этого тайну.

Она надеялась, что ему не придется это объяснять. Провести ночь наедине с мужчиной, пусть даже раненным, было неслыханным поступком, и она рассчитывала на его благородство.

Сара снова опустилась на колени возле незнакомца, чтобы помочь ему. Он приподнялся и оказался в полусидячем положении. Когда он взял у нее кружку с сидром, его рука была твердой.

— Благодарю вас. Я думал, что так и не найду пристанища.

— Как вы сейчас себя чувствуете?

Он глубоко вздохнул:

— Если бы не сильная боль в голове и не холод в костях, который еще не прошел, то можно было бы сказать, что отлично.