Искры революции - [3]

Кибардин говорил увлекательно. Два часа длилась беседа и никто не ушел, никто не нарушил тишины.

Слух о беседе прошел по всему поселку. На следующий раз пришло столько слушателей, что стало тесно в библиотеке. Перешли в большой зал.

Довольный Кибардин рассказывал во второй беседе о первобытном и родовом обществе.

Пытливые и уже осмелевшие слушатели забрасывали его вопросами: и почему родовое общество распалось, и почему одни люди стали богатыми, другие — бедными? Ответить на эти вопросы Кибардин пообещал в следующих беседах.

Интерес рабочих к лекциям земского врача Кибардина встревожил попечителя «Дома трезвости» судью Каверского.

— Понимаете, господин Умов, народ пошел в «Дом трезвости». С чего бы это? Как бы наш либерал Кибардин не наболтал чего лишнего, — высказал свои опасения Каверский.

— Нет, не наболтает. Он сам, как черт ладана, боится движения рабочих. Пусть народ слушает. Может, пьянства меньше будет, — рассудил Умов.

Между тем врач Кибардин рассказывал народу уже о феодализме, о феодальных войнах, о росте торгового капитала, о возникновении капиталистического хозяйства и о государстве, сосредоточившем власть в руках царей и королей.

А слушатели уже просили ответить, почему царя называют помазанником божьим, есть ли над ним власть, почему в нашей стране царь, а в других короли да какие-то парламенты, кто были Степан Разин и Емельян Пугачев, почему их казнили, а народ песни складывает о них.

Такая любознательность рабочих не на шутку напугала полицейских. Они запретили «сборища». В «Доме трезвости» остались только танцоры, песенники и неграмотные слушатели сказок.

Тогда пытливая и наиболее активная молодежь начала собираться по квартирам. Один кружок пригласил к себе врача Кибардина. Другой — новую учительницу, приехавшую из Москвы, Елену Павловну Хорткевич.

Увлекающийся просветитель Кибардин присвоил себе кличку «Модестов» и засекретил свой кружок. Новых слушателей приводили только с разрешения «Модестова», при строгой конспирации. В такой обстановке Кибардин почувствовал себя свободнее и уже не стеснялся в выражениях по адресу самодержавия.

* * *

Елена Павловна смело пошла на квартиру к молодежи, пригласившей ее для проведения бесед. Знакомясь, она называла себя социалисткой. Молодежь попросила объяснить, что значит «социалистка». Хорткевич с увлечением рассказала о новом обществе, в котором все будут равны.

— Вот вы спрашиваете, — обратилась она к черноглазому с шайкой густых черных волос красивому юноше, — долго ли ждать? Я вам на это отвечу стихами:

Медленно движется время,

Веруй, надейся и жди…

Зрей, наше юное племя!

Путь твой широк впереди.

Молнии нас осветили,

Мы на распутье стоим…

Мертвые в мире почили —

Дело настало живым.

— Мы живые люди, — продолжала свою речь Хорткевич, — должны сеять добрые семена, которые дадут хорошие всходы. Я скажу словами того же поэта (она, видимо, намеренно умалчивала фамилию поэта): «Рыхлая почва готова. Сейте, покуда весна, доброго дела и слова не пропадут семена…»

Молодежи нравились речи Хорткевич. Юноши заучивали услышанные стихи. Видимо, отсюда распространялись в поселке и новые песни. И вот уже на улицах поселка прорываются слова: «Стонет и тяжко вздыхает бедный, забитый народ. Руки он к нам простирает, нас он на помощь зовет».

Полагая, что распространителем таких песен является хор «Дома трезвости», полиция ввела цензуру репертуара хора и установила контроль над книгами, поступающими в библиотеку.

* * *

Как-то раз руководители кружков Хорткевич и Кибардин повстречались в «Доме трезвости». Друг о друге они знали от своих слушателей. Они договорились организовать Первого мая народное гуляние, возложив это дело на более активных членов своих кружков. Цель гуляния — сблизить кружковцев, выявить настроение народа и по возможности «посеять доброе семя».

Хорткевич поручила организацию гуляния Михаилу Гузакову. Кибардин — Чевардину Василию, работающему токарем в механическом цехе.

В воскресный день Первого мая 1903 года на перешейке около Жуковой Шишки собралось много народу. (Шишкой в Симе называют круглую гору, как бы оторванную от других). Пришли сюда даже господа — Умов с супругой, судья Каверский с супругой и полицейские.

День был солнечный, теплый, тихий. На зеленой поляне, у подножья скалистой горы, выступил хор «Дома трезвости». Эхо далеко разнесло его песни. Плясуны показали свое искусство.

К месту гуляния поспешили и торгаши. Они бойко сбывали пиво и водку. В лесу стало шумно. Под общий шум и веселье члены кружков распространяли свои песни..

Вдруг с горы полетели белые листки бумаги. Они, словно ласточки, кружились и падали. Участники гуляния впервые увидели листовки.

В листовках говорилось о том, что в Златоусте 13 марта 1903 года к дому горного начальника на главной Арсенальной площади собралось до шести тысяч рабочих. Они: обратились к приехавшему сюда губернатору Богдановичу с просьбой освободить из-под ареста рабочих, которые: были уполномочены передать администрации завода прошение заводских людей об улучшении условий их труда. Вместо ответа прогремело четыре залпа и в толпу врезались с обнаженными шашками конные городовые, рубившие безоружных людей. Убито 69 человек, ранено 250. Свыше 300 жертв!