Искривленное пространство - [3]

Клитоцибер включил видеосвязь, и мы увидели на дублирующем экране наш корабль снаружи.

— Не выключай видеосвязь. К черту экономию энергии, — приказал Драголюб, всматриваясь в экран, на котором виднелись следы Марка Энса — отпечатки гофрированных подошв на коричневой пыли чужой планеты.

— Инженер не спешил. Вот здесь он опять остановился. Никуда не спешил и ничего не опасался.

Вместе с Клитоцибером мы всматривались в мрачный пейзаж, надеясь, что увидим голубую точку, а потом услышим и голос: «Все нормально. Чего волнуетесь? Я просто выключил связь». И послышался бы ответ командира: «Мальчишка! Инкубаторский цыпленок!» Он говорил так, когда сердился на кого-нибудь.

Но мы не видели на экране ничего, кроме каменной пустыни.

— От этого места он пошел быстрее. Вот здесь, на этой терраске, оступился. Даже коснулся рукою грунта. Видите?

— Может, что-то заставило его поторопиться? Как ты думаешь?

— Спешить подальше от корабля? Нет, хорошо видно — просто оступился. Дальше следы ровные. Пошел медленнее.

Тогда мы еще не знали, что не пройдет и минуты, как нас останется только десять. Мы всматривались в экран, а что-то неведомое и могущественное уже нависло таинственной пеленой над нашим вторым товарищем.

Клитоцибер был создан на тридцать лет раньше меня. Мое уважение, мою любовь к нему трудно преувеличить. Он всему учил меня в первые годы, когда я заменил Джимми в экипаже Федора Драголюба. Он опекал меня на каждом шагу, но так деликатно, незаметно, что я лишь позднее оценил его постоянную заботу. Но был у Клитоцибера большой недостаток, который невозможно исправить — старость. Он перенес уже восемь операций на Инканском комбинате биокибернетики. Но ничто не вечно. Изредка наступали провалы памяти. Только на мгновение, но каждый понимал, что со временем такие периоды могут повторяться все чаще и чаще. Порою он бывал чересчур флегматичным, словно сонным. А то вдруг принимался нудно и выспренно мудрствовать. И хотя сам все понимал, но ничего не мог поделать с собой.

Клитоцибер покинул нас внезапно и неожиданно просто. Изображение слегка заколебалось, словно в мареве раскаленного воздуха. И одновременно долетел тихий зловещий звук. А биокибер внезапно рассмеялся:

— Невероятно! Ха-ха-ха-ха! Его следы обрываются.

Нестойкое изображение еще давало возможность рассмотреть на экране отпечатки гофрированных подошв Марка Энса. А за ними — ничего. Сплошная рябь на экране. Клитоцибер смеялся все тише и тише, будто бы удалялся. А затем изображение вообще исчезло. Умолк его голос. Звук камертона растворился в мертвой тишине, заполнившей наш корабль.

Прошел один час после посадки, а нас уже осталось десять. И ни один провидец, ни самый древний, ни современный, не мог предсказать, что ждет нас в дальнейшем. Загадочное нечто поглотило двоих, сопровождая это таинство жуткой музыкой одной-единственной пульсирующей ноты.

— Что же это? — Вилли Брет произнес тихо и хрипло, словно его душили.

— Это значит, что их уже… — Драголюб не договорил.

— Думаете, их не стало?! — воскликнула Шандра, по-детски взволнованно облизнула пересохшие губы. — Разрешите, я пойду на поиски!

— Замолчи, Юлия! Ты обещала только смотреть и слушать.

Федор Драголюб никогда не отличался галантностью, а в этот миг глянул на Шандру, как на некое подобие гарпии.

Юлия Шандра была дочерью известного телеактера. Но не хотела идти проторенной отцовской стезей ей слышался лишь зов Большого Космоса. Девушка и ее отец каким-то образом сумели убедить руководителя Центра космических исследований в том, что это ее призвание, и тот лично просил Драголюба взять девушку с собой, чтобы она увидела настоящий Космос и испытала себя. Федор долго не соглашался, но отказать руководителю все же не смог.

На дублирующем экране видеосвязи изображение исчезло. Мы сидели в какой-то вязкой тишине, словно насекомые, попавшие в каплю, еще не ставшую янтарем. Оцепенение нарушил филолог:

— Исчезает связь. Но почему вы подумали о смерти? Ведь оба, не сговариваясь, смеялись? И Клитоцибер, этот старый космический волк, которого ничем не удивить, даже не намекнул о какой-либо опасности. Сначала все нужно хорошенько обдумать, проанализировать. Не так ли?

— Помнишь Альту? — отозвался Тихон Перстач. — Там происходило нечто подобное…

— Да-да, — подхватил Бимба Джамирдзе. — Мы искали тогда Трелинга!

— Но Альта — планета-алярмист. Возможность неустойчивой связи на Альте предполагалась нами еще на Базе. — Драголюб сидел, застыв в кресле, и говорил с закрытыми глазами. — А еще этот странный звук… Кто хочет отправиться на поиски в экспедиционной машине?

— Я, — первой отозвалась Юлия Шандра.

— Кто еще?

Согласились инженер Франциско Трелинг и физик Степан Шалый.

— Пойдете в двух машинах, с максимально возможным интервалом… Понимаете? — сказал командир. — Вы должны все время видеть друг друга. Постоянная связь с кораблем. При малейшей опасности, при любых непонятных явлениях — тотчас возвращаться. Запрещаю сближение. Приказ для обоих — обязаны вернуться! Это все…

— Нужно все взвесить, командир, — вмешался Михайлов. — Мы, кажется, спешим…

— Что предлагаешь?