Искра жизни ; Последняя остановка - [96]
— Кроме тех, кого уничтожили, — добавил Бергер. — И тех, кто умер.
— Разумеется, кроме тех. Но мы сохранили людей. Каждый из них стоит сотни других.
«Это без сомнения Вернер, — подумал Пятьсот девятый. Он уже снова взялся за аналитическую и организационную работу. Произносит речи. Остался фанатиком и теоретиком своей партии».
— Лагеря должны стать ячейками восстановления, — снова раздался тихий, но ясный голос. — На первых порах три момента представляются самыми важными. Первый: пассивное и, в крайнем случае, активное сопротивление эсэсовцам, пока они в лагере; второй: предотвращение паники и эксцессов при передаче лагеря новым властям. Мы должны быть образцом дисциплинированности, ни в коем случае не руководствоваться местью. Впоследствии суды в надлежащем порядке…
Человек сделал паузу. Пятьсот девятый встал и направился к группе. Там был Левинский, Гольдштейн, Бергер и один незнакомец. — Вернер… — окликнул Пятьсот девятый.
Человек пристально посмотрел в темноту.
— Ты кто? — Он выпрямился и подошел ближе.
— А я думал, ты умер, — проговорил Пятьсот девятый.
Вернер заглянул ему прямо в лицо.
— Коллер, — ответил Пятьсот девятый.
— Коллер! Ты еще жив? А я думал, ты уже давно умер.
— Тут как тут. Совершенно официально.
— Он Пятьсот девятый, — заметил Левинский.
— Значит, ты — Пятьсот девятый! Это упрощает дело. Я ведь тоже официально умер.
Оба пристально разглядывали друг друга сквозь темноту. В этой ситуации не было ничего сверхъестественного. Кое-кто в лагере уже находил того, кого считал умершим. Но Пятьсот девятый и Вернер знали друг друга еще до лагеря. Они были друзьями; потом политические убеждения разлучили их.
— Значит, теперь ты здесь? — спросил Пятьсот девятый.
— Да. На несколько дней.
— Эсэсовцы прочесывают заключенных на последние буквы алфавита, — сказал Левинский. — Схватили Фогеля. Он попался в руки тому, кто его знал. Чертов унтершарфюрер.
— Я не буду вам в тягость, — сказал Вернер — Я сам позабочусь о своей еде.
— Разумеется, — проговорил Пятьсот девятый с едва заметной иронией. — Иного я от тебя не ждал.
— Завтра Мюнцер достанет мне хлеба. И передаст Лебенталю. Он достанет больше, чем только для меня. Кое-что перепадет и вашей группе.
— Я знаю, — ответил Пятьсот девятый, — Я знаю, Вернер, что ты ничего не берешь просто так. Ты будешь в двадцать втором? Мы можем поместить тебя и в двадцатом.
— Я могу остаться в двадцать втором. И ты тоже. Теперь ведь Хандке больше нет.
Никто из присутствующих не почувствовал, что между обоими произошла своеобразная словесная дуэль. «Какое же ребячество, — подумал Пятьсот девятый. — Давным-давно мы были политическими противниками, но до сих пор никто не хочет уступить друг другу. Я ощущаю идиотское удовлетворение от того, что Вернер ищет пристанища у нас. Он мне намекает, что без помощи его группы Хандке, вероятно, расправился бы со мной».
— Я слышал, что ты сказал, — проговорил он. — Так оно и есть. Чем мы можем быть полезны?
Они еще посидели снаружи. Вернер, Левинский и Гольдштейн спали в бараке. Лебенталь должен был разбудить их через два часа, чтобы поменяться местами. Ночью стало душно. Тем не менее Бергер был в своей гусарской венгерке; на этом настоял Пятьсот девятый.
— Кто новый староста? — спросил Бухер. — Какой-нибудь бонза?
— Он был им еще до прихода нацистов к власти. Не слишком крупный. Средний. Бонза провинциальных масштабов. Старательный. Коммунист. Фанатик без частной жизни и юмора. Сейчас он один из руководителей лагерного подполья.
— Откуда ты его знаешь?
Пятьсот девятый задумался.
— До 1933 года я был редактором одной газеты. Мы нередко дискуссировали. И я часто нападал на его партию. На его партию и на нацистов. Мы были против тех и других.
— А были за что?
— За то, что сейчас звучит довольно возвышенно и смешно. Человечность, терпимость и право каждого на собственное мнение. Смешно, правда?
— Нет, — ответил Агасфер и закашлялся — А что еще?
— Месть, — неожиданно проговорил Мейергоф. — Еще месть! Месть за это вот здесь! Месть за каждого умершего! Месть за все происшедшее.
Все удивленно подняли глаза. У Мейергофа передернулось лицо. Он сжал кулаки и каждый раз, произнося слово «месть», стучал ими по земле.
— Что случилось с тобой? — спросил Зульцбахер.
— Что с вами случилось? — ответил Мейергоф вопросом на вопрос.
— Он с ума сошел, — проговорил Лебенталь. — Он выздоровел и оттого рехнулся. Шесть лет он оставался запуганным парнем, который боялся открыть рот, — и вот чудо спасло его от крематорской трубы. И теперь он стал Самсоном Мейергофом.
— А я не желаю мести, — прошептал Розен — Я хочу только вырваться отсюда.
— Что? По-твоему, все эсэсовцы должны убираться отсюда без сведения с ними счетов?
— Мне все равно! Я хочу только одного — выйти отсюда! — Розен в отчаянии сжал ладони и прошептал с такой настоятельностью, будто все сейчас зависело от этой фразы: «Я не желаю ничего другого, кроме одного: вырваться отсюда! Вырваться отсюда!»
Мейергоф уставился на него.
— Знаешь, кто ты? Ты…
— Успокойся, Мейергоф! — запротестовал Бергер — мы не желаем знать, кто мы. Все мы здесь не те, чем мы были и чем мы хотели бы стать. А чем мы в действительности еще являемся, выяснится позже. Ну кто может знать это сейчас? Сейчас мы можем только ждать и надеяться и, пожалуй, молиться.
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.
Роман известного немецкого писателя Э. М. Ремарка (1898–1970) повествует, как политический и экономический кризис конца 20-х годов в Германии, где только нарождается фашизм, ломает судьбы людей.
Антифашизм и пацифизм, социальная критика с абстрактно-гуманистических позиций и неосуществимое стремление «потерянного поколения», разочаровавшегося в буржуазных ценностях, найти опору в дружбе, фронтовом товариществе или любви запечатлена в романе «Три товарища».Самый красивый в XX столетии роман о любви…Самый увлекательный в XX столетии роман о дружбе…Самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях за всю историю XX столетия.
Они вошли в американский рай, как тени. Люди, обожженные огнем Второй мировой. Беглецы со всех концов Европы, утратившие прошлое.Невротичная красавица-манекенщица и циничный, крепко пьющий писатель. Дурочка-актриса и гениальный хирург. Отчаявшийся герой Сопротивления и щемяще-оптимистичный бизнесмен. Что может быть общего у столь разных людей? Хрупкость нелепого эмигрантского бытия. И святая надежда когда-нибудь вернуться домой…
Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.
В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.
Книга воспоминаний бывшего заместителя командира по политической части 1205-го самоходно-артиллерийского полка повествует о подвигах боевых побратимов-однополчан, о коммунистах и комсомольцах, которые увлекали воинов на героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Вместе с гвардейцами 77-й гв. стрелковой дивизии личный состав полка прошел славный боевой путь от города Ковеля на Волыни через Польшу до последних рубежей войны на Эльбе.
В книге показаны героические действия зенитчиков в ходе Сталинградской битвы. Автор рассказывает, как стойко и мужественно они отражали налеты фашистской авиации, вместе с другими воинами отбивали атаки танков и пехоты, стояли насмерть на волжских берегах.
В новую книгу писателя В. Возовикова и военного журналиста В. Крохмалюка вошли повести и рассказы о современной армии, о становлении воинов различных национальностей, их ратной доблести, верности воинскому долгу, славным боевым традициям армии и народа, риску и смелости, рождающих подвиг в дни войны и дни мира.Среди героев произведений – верные друзья и добрые наставники нынешних защитников Родины – ветераны Великой Отечественной войны артиллерист Михаил Борисов, офицер связи, выполняющий особое задание командования, Геннадий Овчаренко и другие.
Хотя горнострелковые части Вермахта и СС, больше известные у нас под прозвищем «черный эдельвейс» (Schwarz Edelweiss), применялись по прямому назначению нечасто, первоклассная подготовка, боевой дух и готовность сражаться в любых, самых сложных условиях делали их крайне опасным противником.Автор этой книги, ветеран горнострелковой дивизии СС «Норд» (6 SS-Gebirgs-Division «Nord»), не понаслышке знал, что такое война на Восточном фронте: лютые морозы зимой, грязь и комары летом, бесконечные бои, жесточайшие потери.
Роман опубликован в журнале «Иностранная литература» № 12, 1970Из послесловия:«…все пережитое отнюдь не побудило молодого подпольщика отказаться от дальнейшей борьбы с фашизмом, перейти на пацифистские позиции, когда его родина все еще оставалась под пятой оккупантов. […] И он продолжает эту борьбу. Но он многое пересматривает в своей системе взглядов. Постепенно он становится убежденным, сознательным бойцом Сопротивления, хотя, по собственному его признанию, он только по чистой случайности оказался на стороне левых…»С.Ларин.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
В эту книгу вошли четыре романа о людях, которых можно назвать «ровесниками века», ведь им довелось всецело разделить со своей родиной – Германией – все, что происходило в ней в первой половине ХХ столетия.«На Западном фронте без перемен» – трагедия мальчишек, со школьной скамьи брошенных в кровавую грязь Первой мировой. «Возвращение» – о тех, кому посчастливилось выжить. Но как вернуться им к прежней, мирной жизни, когда страна в развалинах, а призраки прошлого преследуют их?.. Вернувшись с фронта, пытаются найти свое место и герои «Трех товарищей».
В этот сборник вошли тексты Ремарка, никогда ранее не публиковавшиеся на русском языке, — дневниковые записи, письма и стихи, которые он писал всю жизнь. Один из величайших писателей ХХ столетия предстает в этом сборнике обычным человеком, — человеком, переживающим бурные романы и драматические разрывы с любимыми женщинами, с ужасом наблюдающим за трагедией одержимой нацизмом Германии 30-х, познающим неустроенность трудной жизни в эмиграции и радость возвращения домой после войны. Человеком, умевшим дружить и любить и даже в самые нелегкие времена не терявшим своеобразного, чуть саркастического юмора.
Ранние романтические рассказы о любви, высоких чувствах, о невозможности настоящего понимания между людьми, написанные в оригинальной, непривычной для Ремарка манере – в чувственном и завораживающе поэтичном декадентском стиле немецкой «культуры танго» 1920-х.
«Последняя остановка» – единственная пьеса, написанная Ремарком. Благодаря напряженному и увлекательному сюжету, она была положена в основу нескольких успешных телепостановок и до сих пор не сходит с подмосток Германии. Сценарий «Последний акт» – яростная отповедь нацистскому режиму. Ремарк не щадит простых немцев, отговаривавшихся незнанием того, что происходило в их стране в реальности, или исполнением приказов. Приговор его прост и беспощаден: виновны все – и те, кто действовал, и те, кто молчал.