Искра и ветер - [17]

– Сможем ли мы продержаться здесь до весны? – задумчиво произнес Рандо, сжав кулаки.

– Сможем, милорд, – решительно сказал Йанар. – У нас есть все возможности выжить. А то, чего нет, добудем я и мои ребята. Сдисцы умрут раньше, чем мы.

– Это обнадеживает, – Рандо, улыбнувшись, кивнул летуну. Потом повернулся ко мне, посмотрел оценивающе и посоветовал:

– Отправляйся спать, Нэсс. Вряд ли кто-то будет беспокоить нас в такую ночь.

Я даже не собирался с ним спорить. Молча сгреб лук, на ходу застегнул куртку, толкнул дверь и, задержав дыхание, вышел на мороз и ветер. Стражник страдал на стене.

– Иди, погрейся.

– А ты?

– Постою пока.

Лук обрадовано кивнул, хлопнул меня по плечу и поспешил к теплу.

Когда на смену мне пришел Живр, я простоял чуть меньше полунара и еще не настолько замерз, чтобы бегом бежать по лестнице. Спускаться во двор следовало очень медленно – приходилось держать ухо востро каждую уну, настолько здесь было скользко, и завтра с утра я решил первым делом сколоть лед со ступеней.

В Центральной башне, оббив сапоги от снега, я передал северянину просьбу Живра сменить его через нар и, поднявшись на второй этаж, пошел по галерее к комнате, расположенной рядом с часовней Мелота.

Йанак и Йалар сладко спали. В темноте я едва не наступил на крыло одного из них. Но все-таки нашарил овчинный тулуп и, закутавшись в него, заснул.

Снегопад завершился неожиданно. Мы уже и не надеялись на такое чудо. Но однажды проснувшись поутру, я увидел, что небо очистилось, став ультрамариновым, и исчезнувшие облака открыли окружающие нас со всех сторон молочные пики, на которые было больно смотреть из-за яркого солнца.

Первым, кого встретил во дворе, был Га-нор. Сбросив куртку, он тренировался с мечом, легко шагая по застывшему насту и рассекая клинком морозный воздух. Проходя мимо, я кивком поприветствовал сына Ирбиса и получил в ответ едва заметную улыбку.

Возле сейчас заваленных северных ворот я заметил Рону. Она сосредоточенно хмурилась и, позабыв обо всем на свете, занималась надгробной плитой для могилы Кальна. Водя руками, Ходящая плавила камень, придавая ему нужную форму. Я подошел ближе и с удивлением увидел, как в базальте проступают контуры человеческой фигуры.

Девушка покосилась на меня, не прекращая работы.

Мы похоронили рыцаря в тот, первый, черный день, и все чувствовали себя повинными в его гибели. Поэтому старались не разговаривать об этом, но каждый пришел к нему на могилу, когда думал, что другие его не видят.

Я тоже там побывал, считая себя главным виновником смерти светловолосого спутника милорда Рандо. Мне не стоило позволять ему остаться. Я вполне бы справился сам. Да и стрела, попавшая в него, предназначалась мне…

Из плиты очень медленно начало появляться лицо, словно это был не камень, а глина. Я вздрогнул, когда узнал знакомые черты и, не выдержав, сказал:

– Ты настоящий скульптор. Не знал.

– В детстве я неплохо рисовала и лепила из глины, – неохотно произнесла она. – Не думала, что этот опыт пригодится. Сейчас я импровизирую.

– Вполне удачно.

– Поверь мне, это не сравнится с талантом моей младшей сестры.

– У тебя есть сестра?

– Она тоже Ходящая. В этом году закончила школу.

– И где находится теперь?

– Надеюсь, в безопасности… – Она помрачнела и горько добавила: – Это была одна из причин, отчего я бросилась в Долину.

– Почему ты сразу не сказала?

– Вначале не успела. На нас насела Аленари. А потом было уже поздно, мы оказались слишком далеко. Через несколько дней после того, как мы воспользовались Лепестками, Шен сказал, что видел госпожу Галир мертвой.

– Старшую наставницу? – я вспомнил тело женщины в зале, засыпанном стеклом.

– Да. Она была учительницей Альги.

– С твоей сестрой все должно быть в порядке, – неловко утешил я Ходящую. – Возможно, ее не было в Долине, когда пришла Оспа. Как я понял, всех учеников вывезли.

Девушка дернула плечом и сосредоточилась на работе, показывая, что не желает продолжать разговор. Я отошел, в последний раз посмотрев на выступившее из камня лицо Кальна.

Га-нор продолжал махать клинком. К нему присоединился Лартун. Рыцарь двигался так же легко, но его удары по воздуху были не такими размашистыми и быстрыми. Фальчион воина плел совсем иной узор, чем полуторник северянина, но в то же время создавалось впечатление, что оба воина сражаются с одним противником, рубятся в унисон.

Нарастающий грохот отвлек меня от наблюдения за тренировкой, и я в два удара сердца оказался на южной стене, рядом с Луком и Юми. Оба приникли к бойницам и голосили о жабах и собаках.

Горы дрожали, рев становился все сильнее. Я щурился, силясь рассмотреть хоть что-то – долина из-за снега и ярких солнечных лучей слепила глаза.

Лартун встревожено крикнул снизу:

– Что происходит?!

– Вот так, собака!

– Лопни твоя жаба!

Я гаркнул:

– Лавина! Лавина идет!

Горы не выдержали веса снега. По восточному, покатому склону, разрастаясь с каждой уной, несся белый вал, похожий на морской шквал – такой же свирепый, безжалостный и неуправляемый. Он мчался в ложбину, где суетились, разбегаясь, черные точки.

Ветер донес до нас отдаленный рокот. С западного склона летела еще одна лавина, сметая на своем пути деревья и словно пушинки подхватывая огромные глыбы.