Искажённая правда - [32]

– Айзек, мы не можем… – начинаю я.

– Не смей, – прорычал Айзек. – Ты принадлежишь мне.

Моё дыхание прерывисто, и он слышит это. Усмехнувшись, мужчина наклоняется, и целует меня с такой страстью, о существовании которой я даже не подозревала. Прикусив мою нижнюю губу, Айзек скользнул пальцем в мой рот, и я, лаская языком, начинаю его посасывать. Глаза Айзека вспыхнули, а после он наклонил голову к изгибу моей шеи. Продолжив целовать мою кожу, он, убрав свой палец от моих губ, коснулся руками моей рубашки, и, чуть раздвинув пуговки, разорвал её. А затем ощущение его губ на моём теле пропадает, и мужчина отступает на шаг назад.

Выпрямившись, Айзек уставился на меня. Выдержка не изменила ему. Он словно принял решение, а после, улыбнувшись, вновь посмотрел на меня с огнём в глазах.

– Виа, ты – моя. Не вводи в заблуждение других парней. Ты – только моя. Пойми то, что я говорю. Теперь я так жёстко тебя оттрахаю, что тебе покажется, что ты всё ещё чертова девственница.

С этими словами Айзек шагнул вперёд, схватив меня под руки. Подняв в воздух, мужчина, с ухмылкой, держал меня перед собой. Приблизившись к столу, он медленно, не отпуская от себя, усадил меня на столешницу, от чего я скользнула вниз по его торсу. И прежде, чем мои ноги коснулись пола, Айзек чуть толкнул меня назад, устраивая удобнее не столе. Мгновение, и я обнажена, и только разорванная рубашка свисает с моих рук.

– Я голоден, и единственная еда, которую я вижу на столе – ты. Давай посмотрим, насколько ты сладкая на вкус. Раскрой свои чёртовы бёдра, – требует мужчина.

Дверь загремела. Такое ощущение, словно кто-то бросил в мою голову тысячу эскимо. Отстранившись и проклиная себя, я пытаюсь прикрыть своё тело остатками рубашки.

– Оливия! – Выкрикнула Сара по ту сторону двери.

– Она выйдет через минуту, – прорычал Айзек, и в тот же миг шум прекращается.

Пока я вытаскивала из своей сумки леггинсы, он приблизился ко мне, но я отстраняюсь от него, отступая в сторону.

– Я не могу сделать это, – говорю Айзеку.

В его глазах боль. А ладони сжались в кулаки.

– Мы разберёмся с этим дерьмом, Виа.

Обув угги, я забрасываю всё остальное обратно в сумку. Вздохнув, я чувствую, как мой желудок сжался, и в тот же момент увеличился, словно кто-то тянет его в двух разных направлениях. Я делаю медленный шаг вперёд, а после ещё один, пока не оказываюсь лицом к лицу с Айзеком. Запрокидываю голову назад, чтобы иметь возможность посмотреть в его теперь уже грустные глаза. Прикоснувшись к его руке, я сжимаю её в своей ладони.

– Я люблю тебя.

Его пальцы дёрнулись от моих слов.

– Но ты сломал меня.

Я пытаюсь вырвать свою ладонь, но мужчина только крепче сжимает её.

– Я исправлю то, что сломал. Клянусь. Даже если это будет последним, что я сделаю, – отвечает мне Айзек, прежде чем отпустить мою повреждённую руку.

Я наблюдаю за тем, как он шагает к двери и открывает её. Он минует Сару, а она смотрит на него, раскрыв рот – и я не могу винить её в этом. Теперь я чувствую холод на своей коже.

Думаю, мне удалось пробраться сквозь его жёсткую броню.

ГЛАВА 17 ЛИВ

С визита Айзека в «ShadowBox» прошло уже четыре недели. Я не видела и не слышала о нём ни единой весточки, да и сам мужчина предпочёл не появляться на семейных встречах. Тоби сказал, что ему пришлось уехать за границу по работе. Кто знает, правда ли это. Всё, что меня интересует, так это то, что за те пять недель, что я знаю о болезни тёти Либби – её здоровье быстро ухудшается.

И сегодня состояние женщины худшее за всё то время, что я её навещала.

Моё дыхание срывается на всхлип, и я пытаюсь обуздать собственные эмоции. Всегда яркие глаза и розовое лицо моей тёти теперь стали серыми и бледными. Больно наблюдать за этим. Но, что ещё сложнее, так это видеть её попытки улыбаться, несмотря ни на что. Она очень сильна внутренне, и с каждой секундой женщина доказывает это, но химиотерапия буквально высасывает из неё жизнь.

Быстро осмотрев комнату, я уже знаю, что увижу – дядя Дейн не справляется. Его стеклянный пустой взгляд ещё хуже того, что у тёти. Я почти слышу, как моё сердце разбивается от боли за них двоих. Мои кузены – Лотти, Макс и Джеймс – ждут внизу, и, с тех пор как обнаружили, что у их мамы четвёртая стадия рака лёгких, они никуда не отлучаются. Мы понимаем, что сейчас химиотерапия выигрывает ей время, но все мы боимся того, что его будет недостаточно. Дело в том, что независимо от того, как долго продержится тётя Либби – этого никогда не будет достаточно.

– Прекрати думать об этом, – прохрипела мне женщина.

Дядя Дейн пересёк комнату, чтобы приложить кислородную маску к её лицу, запустив аппарат, вдыхающий в неё жизнь.

– Прекрати пытаться говорить, Нова, – прошептал мужчина, погладив возлюбленную по щеке, нежно запустив руку в её волосы.

Женщина с трудом приподнимается, накрыв своей ладонью его руку. Они смотрят друг на друга с обожанием, и от этого моё сердце разбивается ещё больше. Я чувствую, как мои глаза заволокла пелена слёз, поэтому с силой прикусываю язык, ощущая, как металлический привкус быстро заполняет мой рот. Вздрогнув, я сглатываю вновь и вновь, осознавая, что так пытаюсь просто удержать свой разум от развернувшейся передо мной реальности. Однако моё сознание не может просто абстрагироваться от этого.