Искажение - [45]

Каждому рано или поздно приходится идти по нужде.

Я вижу, что Гаусу не терпится. Он крайне возбужден и наверняка воображает, что через секунду врежет кому-то по морде во имя благородной цели. Узнав, что речь идет о Бенеше, он улыбнулся до ушей. Ему доводилось справляться и не с такими. Но на всякий случай нас четверо.

По моему знаку Вим хватается за разболтанную дверь и дергает ее, вырывая крючок и едва не обрушив конструкцию нужника. На деревянном троне восседает Оскар Бенеш, держа в руках рулон туалетной бумаги. Лысая голова и красная от солнца рожа, не пораженная вирусом интеллекта. Он таращится на нас, разинув рот, а спущенные штаны не позволяют ему вскочить и сбежать, даже если бы он захотел.

– Вы чего, блядь? – с трудом выдавливает он.

– Ты там срешь или уже закончил? – вежливо интересуется Водяная Блоха. – А то, знаешь ли, очередь.

– У нас к тебе кое-какое дело, рядовой, – говорю я, глядя в свинячьи глазки Бенеша. – Дело срочное, и нам некогда ждать, когда ты закончишь. Но можешь не прерываться.

Похоже, он в самом деле не знает, как поступить. Дергает рукой, будто собираясь подтереться, но тут же отбрасывает эту мысль и тупо пялится прямо перед собой.

– Ладно, блядь, в таком случае буду краток. – Я подхожу к нему. – Видишь эти палки, ублюдок? Сейчас мы тебя отпиздим. Так, что неделю ходить не сможешь. Догадываешься, за что?

Мгновение тишины.

– Ребят, я же ничего такого не сделал, – неожиданно пискливым голосом произносит он. – Это какое-то недоразумение.

– Что тебе вчера говорил капрал Норман?

– Кто, блядь? – Он насмерть напуган. – Что вам надо?! Я ничего не сделал, клянусь!

– Подумай немного, Бенеш. Это не такой уж трудный вопрос.

– Да у вас от того взрыва мозги похерачило…

– Труман, Гаус! Вытащите это говно из сральника. И валите его.

Схватка с Бенешем длится недолго. Вскоре он оказывается на утоптанной земле со спущенными штанами и грязной жопой. Рулон бумаги катится в сторону, разматываясь в серую ленту, а мы начинаем работать палками.

Я стараюсь контролировать парней, а в особенности Гауса, который охотно забил бы этого урода насмерть. Охваченный паникой Бенеш съеживается в комок и закрывает руками голову. Давно я не видел перед собой подобного дерьма. Вскоре, однако, я приказываю парням прекратить, иначе последствия могут оказаться трагическими.

Несколько ударов достигли цели. У гребаного садиста кровоточат губы и, похоже, основательно покрыты синяками спина и задница. Он издает негромкий звук – нечто среднее между всхлипыванием и звериным поскуливанием, но меня это мало волнует. Лишь бы он только не получил внутренних повреждений – тогда сержанту нас точно не выгородить.

– Капрал Норман просил тебя вчера, скотина, чтобы ты оставил парнишку в покое, – шепотом говорю я, склонившись над ним. – Ты не стал его слушать, и потому по твою душу явились мы. – Я хлопаю его по затылку, и он еще больше съеживается. – Стоит тебе косо посмотреть на рядового Хокке или пожаловаться, мы снова к тебе придем. Помни об этом, уебок.

Мы выбрасываем палки и медленно удаляемся в сторону казармы. Думаю, Альбину Хокке ничто больше не угрожает, хотя он умолял нас, чтобы мы этого не делали. Если бы кто-то меня спросил, боюсь ли я последствий, я честно ответил бы, что боюсь совсем другого. Мои кошмары никак не связаны с лежащим на земле парнем со спущенными штанами, хотя у меня нет никаких сомнений в том, что я приобрел смертельного врага.

Мой конфликт с Роттом – ничто в сравнении с ненавистью, с какой смотрит на меня Оскар Бенеш. Час спустя мы сталкиваемся в проходе к переделанному в спальню помещению. Бенеш уже привел себя в порядок и не пошел жаловаться Петеру. Сидящий у стены Альбин Хокке наконец спокойно дремлет, опершись о свой автомат. Но если бы взглядом можно было убивать, он упал бы замертво от того, как на него уставился этот мерзавец.

Я знаю, что он дождется удобного случая и выстрелит мне в спину или задушит голыми руками, поскольку он намного сильнее и тяжелее меня. Но я с самого начала учитывал нечто подобное и намерен по крайней мере изрядно усложнить ему задачу. А если найду возможность – наверняка сам прикончу его первым в какой-нибудь заварушке. Для меня это настолько очевидно, что даже повергает в ужас.

С тех пор как мы оказались в пустыне, уровень агрессии в подразделении резко возрос. Недавно двое парней сержанта Северина подрались из-за какой-то ерунды, за что получили крепкий нагоняй от командира и по пятьдесят отжиманий. До сих пор подобного почти не случалось, по крайней мере, я о таком не слышал. Солдаты рычат друг на друга будто собаки и скоро начнут кусаться. Даже старший рядовой Хинте, оазис спокойствия, швырнул банкой фасоли о стену, когда у него сломалась открывалка.

Понедельник, 4 апреля, 07.15

Кумиш, пустыня Саладх, Южный Ремарк

Операция «Пустынный кулак»

После неудавшегося теракта в Палат-Горга для нас кое-что изменилось. Мы больше не путешествуем со всеми удобствами до очередного селения. До этого лейтенант Остин, нарушая правила, перебрасывал нас «за два раза». Сперва посылал «сокол», проверяя дорогу перед нами, а потом половина отряда грузилась в «керасты», ехала к сборному пункту и ждала, пока водители вернутся за остальными. Опаснее всего, естественно, был обратный путь за второй группой. Четверо солдат в четырех машинах могли стать легкой целью.