Искажение - [34]

– Маркус, я поговорил с ребятами и хотел бы тебя попросить об одной услуге.

– Хотя бы сядь, когда со мной разговариваешь, Джим. Слушаю.

– Я насчет перевода. – Он неохотно садится и смотрит мне в глаза. – Мы тут немного не сошлись характерами, и, может, будет лучше, если ты попросишь сержанта о замене.

– Какой еще замене?

– Ну, чтобы Баллард перешел к нам, – подает голос Гаус.

– Погоди, не вмешивайся, – бранит его Водяная Блоха.

– Ты про свой перевод, да? – спрашиваю я Ротта.

– Да. – Он стискивает зубы: похоже, разговор немало ему стоит. – Я хотел завтра официально попросить согласия. Какой нам смысл вцепляться друг другу в глотку?

– А вы что скажете? – Я обвожу взглядом комнату.

– Ну да, было бы заебись, если бы Крис служил с нами, – кивает Пурич. Гаус и Водяная Блоха того же мнения.

– Вот видишь, все будут только рады, – нахально улыбается Ротт.

– Можешь завтра подать рапорт, Джим, – медленно говорю я. – Но знай, что я его не приму.

В комнате наступает тишина.

– Как это, мать твою? Почему?! – вырывается у него.

– Потому, блядь, старший рядовой Ротт, что ты кое-чем обязан своему отделению. Заварил кашу, мать твою, напиздел про нас глупостей, где только мог, так что теперь придется платить должок.

– Какой еще должок?!

Он вскакивает и хватает меня за китель. На мгновение передо мной появляется его искаженное лицо, а потом Гаус неожиданно швыряет его, словно тряпку, обратно на койку. Заодно Ротт ударяется затылком о деревянное изголовье.

– Помнишь, как я тебе обещал, что ты будешь ходить в первых рядах? Три раза сходишь – разрешу тебе уйти. Не раньше.

– Да ты охуел, – стонет Ротт, держась за затылок.

– Следи за языком. За каждую такую выходку будет на одну операцию больше.

Мерзавец отворачивается к стене, скорчившись на койке, а я продолжаю разговор с парнями, как если бы ничего не случилось. Они не комментируют мое решение, не спрашивают о причинах – они сразу же приняли его как должное – так и должно быть.

Гаусу, который жалуется на натертую ногу, я велю сходить утром в процедурный кабинет и попросить тальк и пластырь. Подручный запас лучше не трогать – могут быть проблемы с выдачей нового: старшина Гармонт стар и хитер. С Пуричем и Водяной Блохой я обсуждаю день рождения Голи, который уже совсем скоро. Наш командир родился первого апреля, и это, пожалуй, лучшая дата, которую он мог выбрать для своего появления на свет.

На базе Эрде подарок раздобыть непросто, так что мы решаем подарить ему какой-нибудь платок, который мы при случае купим в городе. Ну и литр хорошего самогона, если получится организовать. И то и другое нужно будет сделать тайно, но для этого есть самостоятельные вызовы и разные хитрецы в роте. Мы все согласны, что сержант заслужил самого лучшего.

Воскресенье, 20 марта, 09.35

Борис Северин ловит нас с Усилем в коридоре казармы. Он спрашивает об остальных командирах отделений, но оба на вызовах. Нам приходится вмешиваться ежедневно, обычно по несколько раз за день. Харман теперь бурлит словно чертова мельница. В основном это неопасные инциденты, однако достаточно легко перерастающие в беспорядки.

Северин ведет нас к Голе. Его сопровождают капралы Лист, Масталик и Соттер; он собрал почти всех, так что, похоже, предстоит серьезное совещание. Сержант Голя, видя толпу в дверях своей комнатушки, стучит себя по лбу – поместиться там всем нет никаких шансов, так что мы идем в клуб с настольным футболом, где нам недавно показывали снимки жертв ночной вылазки. Мы садимся в тесном кругу и начинаем обсуждать запланированную операцию «Пустынный кулак». Информация свежая, чернила на приказах еще не высохли.

Девятая рота должна оказать поддержку форпосту Адмирум, который фактически перестал патрулировать окрестности. Парни сидят на базе и пытаются не погибнуть, отражая атаки партизан. Нужно привлечь больше сил в пустыне Саладх и любой ценой перерезать партизанские каналы поставок. Что самое невероятное, готтанцы, устроившие в Ремарке кровавую резню, теперь поддерживают религиозных фанатиков. Очередное доказательство того, как легко на войне меняются союзы.

Голя не скрывает злости. Он говорит, что если в операциях с использованием вертолетов будут принимать участие два взвода, разведывательный и ВБР, то только потому, что лейтенант Остин слаб. Мюллер готов на все, чтобы защитить своих людей от вылазок в пустыню. Служба в городе, хотя и опасная, по сравнению с боевыми действиями кажется сказкой.

– Не знаю, как командование базы Эрде намерено обеспечить порядок в Хармане, отвлекая нас от текущих операций, – говорит Северин.

– Видимо, у них есть какие-то соображения на этот счет. – Голя морщится при одной лишь мысли о переменах. – Остин согласится на все, что ему пихают в глотку. Он исполнит любой приказ. Он ведь даже наверняка особо не смущался, когда тебе об этом говорил?

– Похоже, его что-то беспокоило. Но он утверждал, что нам доверили важную задачу и мы должны показать себя с лучшей стороны, потому он и сообщает мне неофициально. Завтра состоится инструктаж, а потом учения по топографии и прочая чушь.

– Когда начинаем летать? – деловито спрашивает капрал Лист.