Искажение - [3]

Неожиданно двери общежития распахнулись, и оттуда выскочил некто очень прыткий, в мохнатой шапке и короткой курточке. Виктор только глянул - и человек с размаху влетел в кучу грязного снега. Виктор оживился и перевел взгляд на проспект. Там шел мужчина с авоськой в руке. Ногами он осторожно нащупывал наименее скользкие островки. Виктор злорадно хмыкнул и прохожий растянулся на тротуаре. Впрочем, с экспериментами пора было заканчивать. Сегодня психическая энергия имела разрушительную направленность и могла привести к беде.

Экстрасенс оторвался от подоконника, обозрел комнату, и декоративная тарелка висевшая на стене, сама собою сорвалась с гвоздя. С грохотом брызнули глиняные осколки, Виктор вздрогнул и приказал себе прекратить безобразие. Тарелку было жаль, но общий тонус организма значительно улучшился. Однако настроение, не успев закрепиться в высшей точке, было тут же ниспровергнуто вниз - в дверь постучали. Виктор открыл, а там оказался воспитатель.

- Добрый вечер, - сказал воспитатель. - На лекцию в красный уголок не желаете? Очень интересная тема.

- Не желаю, - буркнул владелец койко-места.

- Отчего же? - огорчился воспитатель. - Хоть бы раз сходили. А то все ходют, а вы нет. Неудобно получается.

- Кому неудобно? - спросил Виктор, раздражаясь.

- Ну... - посетитель замялся. - Вообще. Лектор вот пришел, а жильцы не собрались. Неудобно.

- Так вы ж говорите, все ходят.

- Вообще-то ходют, но сегодня очень мало пришло.

- Так ведь тема интересная! - с восторгом воскликнул Виктор.

Воспитатель отмахнулся, метнув беспомощный взгляд. Диалог уводил в мистическую область, и он растерялся. Виктор тоже молчал, ожидая продолжения. Реальный мир на глазах окрашивался в причудливые тона абсурда, что было интересно. Даже воздух, казалось, легонько задрожал от нарастающего напряжения, и то там, то здесь стали вспыхивать маленькие искорки. Откуда-то потянуло сигарным дымом и запахло дорогими духами. Виктор удивился, но его тут же скрючило. Затем отпустило, выпрямился, и он почувствовал приятное головокружение и легкость в теле, словно минуту назад осушил бокал шампанского. Воспитатель тоже претерпел изменения. Слегка согнулся, вежливо осклабился и произнес хорошо поставленным голосом:

- Однако своим визитом я, кажется, нарушил ваш отдых?

- Ну что вы! - опешил Виктор оттого, что губы двигались как бы сами собой. - Поверьте, я бы с удовольствием последовал за вами, но сейчас никак не могу. Занят, очень занят.

- Как жаль, - затосковал воспитатель. - Нам будет вас не хватать. Но если освободитесь, непременно приходите. Или в следующий раз. Мы вас ждем.

- Уж в следующий раз обязательно - заверил Виктор.

- Тогда позвольте откланяться, - воспитатель шаркнул ножкой. - И, бога ради, не серчайте на мою назойливость. Надеюсь, вы не будете расценивать мое предложение, как нескромное посягательство на частную жизнь?

- Экий вы, право. - Виктор даже смутился. - Заходите почаще, сыграем партейку-другую. Вы нарды любите?

- Очень уважаю, - проникновенно сознался воспитатель. - Премного вам благодарен и не смею больше беспокоить. Ухожу, ухожу, ухожу...

И он ушел. Виктор аккуратно притворил дверь, да так и остался стоять, тупо глядя перед собой. Внезапно его вновь скрутило, выпрямило, а в голове забухало, как после тяжкого похмелья. Придя в себя, он стал осознавать происходящее, и у него задрожала челюсть. Ведь воспитатель был во фраке и с каким-то легкомысленным цветком в петлице!

Виктор рванул дверь и вылетел из комнаты. Воспитатель медленно удалялся по коридору, останавливаясь и уныло постукивая в запертые двери. Нигде не открывали, и он шел дальше. Фрака, естественно, не было, а был серый костюм с меловым пятном на плече. Виктор зажмурился, помотал головой, но ничего не изменилось.

- Бред какой-то, - пробормотал он, вернулся к себе и заперся на два замка, решив, что на сегодня гостей хватит.

Глава II

ОТКЛОНЕНИЕ ОТ НОРМЫ

В жизни Виктора явно происходили какие-то перемены, но он не улавливал их сути. Со страху было подумал, что жажда выдавать желаемое за действительное привела, наконец, к помутнению рассудка, и на всякий случай измерил температуру. Но симптомы тяжелого заболевания отсутствовали, и получалось, что меняется сам способ существования. До сих пор Виктор полагал, что существовать можно только в рамках объективной реальности. Это была очень удобная предпосылка, которая позволяла спокойно жить, ничему не удивляясь. Однако визит воспитателя отрезвил и заставил искать иные объяснения. Вспомнилось, что и раньше имели место ситуации, плохо согласующиеся со здравым смыслом. В конце концов, Виктор пришел к выводу, что возможны два варианта - либо внешний мир не соответствует укоренившимся представлениям, либо субъективное восприятие реальности начинает доминировать над самой реальностью. В первом случае можно было продолжать жить в относительном спокойствии, надеясь, что рано или поздно наука подправит картину мироздания. Во втором же случае требовалось срочно бить в колокола.

Виктор хмуро смотрел в окно, размышляя, какое из двух зол выбрать. Вообще-то следует выбирать наименьшее, и он с удовольствием свалил бы все на философов, не сумевших за всю историю человечества выработать какое-нибудь единое приемлемое мировоззрение. Понятно, что ученые мужи поглощены отстаиванием корпоративных интересов, но надо ведь думать и о простых гражданах! А то стоит человеку начать любопытствовать, в каком мире он живет, и, не дай бог, обратиться к философии, как все - пиши пропало. Многочисленные "измы" внесут сумятицу в его бедную голову, и он станет шарахаться от предметов домашнего обихода. С другой стороны, упрощенное понимание сути этих предметов может притупить бдительность, и тогда самая безобидная метаморфоза будет способна повредить разум. В общем, человек, ступивший на тернистый путь познания, обречен до конца дней своих метаться между авторитетами, примеряя на себя их духовное наследие, словно это костюмы. Костюмов много, но попробуй подбери подходящий! Один жмет, другой не в моде, третий вроде и хорош, но в самом неподходящем месте кто-то прожег дырку, и, кажется, будто все норовят туда заглянуть. Безоговорочно верить философам опрометчиво, а самому себе - нет никаких оснований. Разве может простой смертный быть уверенным, что правильно понимает смысл происходящих вокруг событий? Ведь ему неведомы ни высшие соображения, ни тайный ход пружин, ни скрытая подоплека. Ему ничего неизвестно, и он, как блаженный идиот, вслепую движется по жизни, натыкаясь на все острые углы. И хорошо еще, если при этом виновато улыбается, бормочет "извините" и бочком пытается протиснуться дальше.