Искажение - [27]

— Там выход в подвал городского дома, — пояснил Филин. — Дом заброшенный, никто не живет уже несколько лет, хотя — все коммуникации пока работают. В подвале чисто и сухо, хотя и пыльно, так что если бы они оттуда выходили, просто приборкой за собой наследили бы.

— Не могли после приборки для маскировки подвал пылью засыпать? — спросил худой.

— Ну, это ты уж совсем, — слегка закосноязычил дознаватель. — С такими тонкостями акцию приготовить — это большие специалисты нужны, твоего, допустим, уровня, или вот, как Пал Михалыч. Откуда таким взяться?

— А что про прошлое этой парочки нарыли? ну, нового, что мне еще не известно — было что-то? — осведомился Хромцор.

— Нет, все по-старому, — доложил кадровик. — Мальчишка этот местный, нашлось несколько приятелей, кто с ним контактировал. Девица появилась ниоткуда. Вернее, откуда-то она появилась, но непонятно. Все документы оформлены уже здесь, в городе, свидетельства о рождении нет, по запросу по месту её якобы рождения, ответили, что такой там никогда не рождалось. На работе у нее, а она успела в трех местах отметиться, никто ничего странного не замечал, разве что, к женщинам она не равнодушна, но сейчас это за странность никто и не считает.

— Выходит, появился ниоткуда человечек, а мы и прозевали? — ядовито спросил главный опер.

— Ну, разбираемся сейчас как раз, кто и за какие коврижки ей документы сделал, — ответил за всех Филин. — Времени-то прошло всего-ничего, а по горячим следам отлично отработали, оперативно и эффективно.

— Отлично и эффективно — это когда результат есть, — отметил главный опер. — А без результата это — пустопорожняя беготня получилась.

— Беготня получилось потому, что ты делу официального хода не дал, Пал Михалыч, — бесстрашно обвинил Хромцора старший дознаватель. — Мы вот минутки на это выкраиваем, с людьми встречаемся, беседуем под неофициальные протоколы, которые никуда не подшиваем, а тебе лично, через помощника, сдаем, а свои-то дела тоже вести надо. Вот и сейчас, хорошо бы поднажать с выяснением по документам девицы, а тут в городе, по слухам, Паша-Комод объявился, опять всё бросай и работай с агентурой, сексотами, людьми, кто что видел и слышал…

— Неужто сам Комод? — оживленно спросил эксперт.

— По слухам, — приподнял указательный палец Филин. — А ты-то что забеспокоился?

— Да мне-то от этого ни жарко, ни холодно, — сказал эксперт, — только вот интересно, про этого Комода по управлению такие сказки рассказывают…

— Это пока мы его не взяли — рассказывают, — недовольным тоном ответил за всех Хромцор. — Кажется, вы, друзья мои, иссякли, как колодец в пустыне? Можно итоги подводить?

Присутствующие промолчали, понимая, что добавлять к уже сказанному, в самом деле, нечего, а вот до итогов по этому делу так же далеко, как до космоса.

— Тогда вот что, — встал со своего места главный опер. — Хорошо законспирированная шпионка от вас убежала, или неизвестная еще Жанна ДАрк из подполья, а может быть и инопланетная агентесса, умеющая не оставлять следов после прохода по вонючей трубе канализации… это сейчас уже неважно. Никакой официальной или неофициальной охоты на эту девицу я не объявляю и объявлять не собираюсь. Темная эта лошадка, можно вместо агентессы нарваться на простую подставу и стать посмешищем на весь город… да хоть перед теми же военными. Сейчас вас всех на Комода переориентируют, вот и старайтесь этот сказочный персонаж обнаружить. Но — во время работы имейте ввиду, что дело мы это не закрыли, особенно — в части её документов. А теперь — идите, голуби мои сизокрылые, трудитесь во славу службы.

И после паузы, дождавшись, когда умолкнет шарканье отодвигаемых стульев, добавил, обращаясь к худому помощнику:

— Задержись-ка немного, Сережа.

Оставшись в кабинете в одиночестве, помощник перебрался поближе к столу главного опера, ожидая от него очередного конфиденциального поручения по службе или просьбы просто сгонять за коньячком и посидеть вместе с начальником за стаканом. В этом смысле Хромцор был большим либералом, предпочитая выпивать не со старшими по должности, а с теми, кому доверял в работе и в жизни.

— Им пока это знать рано, — начал главный опер, кивая на дверь, — но ты знать должен. На днях в городе видели эту "агентессу", или очень на неё похожую девицу.

Помощник помолчал, понимая, что вопросы о надежности источника в этом случае неуместны. Молчал и Хромцор, деловито разглядывая нечто на телефонном аппарате.

— Мне попробовать взять источник на контроль? — поинтересовался Сергей.

— Не надо, — чуть поморщился главный опер. — Это из студгородка информация. Была там история, сильно скандальная, потому и зацепили на внешность худенькую девицу с короткой стрижкой. Но — при работе учти.

Помощник послушно кивнул, подумав: "А не с возвращением ли Паши-Комода связано и появление "агентессы"? Ой, тут какие дела-то наворачиваются…"

— Ладно, а теперь, давай, организуем понемногу, что б расслабиться…

И Хромцор потянулся к маленькому сейфу стоящему рядом с телефонами, где всегда держал коньяк и легкую закуску.

Возвращенка

В комнате было холодно, в окна с огромными щелями задувал ледяной ветер, тонкие, едва ли не фанерные стены не могли удерживать даже то тепло, которое выделяли живущие здесь люди. Не помогало ничего, кроме хорошей порции коньяка или водки под кусочек жирного, тающего в руках сала. Но ни коньяка, ни водки, ни сала у собеседников не было. Один из них лежал на плоском, сколоченном еще во времена паровых машин топчане в полурасстегнутом спальном мешке, когда-то созданном для нужд полярных экспедиций. В таком мешке можно было без вреда для здоровья спать и при минус тридцати на открытом воздухе, заботясь только о том, что бы никакая часть тела случайно не оказалась открытой. Какими судьбами это чудо попало в заледеневший дом, никто бы не решился даже предполагать. Второй же пришел на время, предпочитая жить в более комфортных условиях, и сидел сейчас рядом с топчаном на таком же древнем стуле, стараясь двигаться как можно меньше, ибо при каждом таком даже самом слабом движении стул начинал подозрительно скрипеть и покачиваться, грозя развалиться прямо под сидящим. Одет гость был по-зимнему, тепло и добротно, потому что добираться сюда ему пришлось пешком. Никакой наземный транспорт не мог одолеть буераки и колдобины этого района города.