Искательница приключений - [8]

— Господь всемогущий! — вскричал он. — Я стану посмешищем всего Сент-Джеймса! Ты только представь себе, как они станут издеваться надо мной! «Холостой маркиз», тот самый, который образовал свой собственный Клуб Холостяков со штрафом в пятьсот гиней с каждого, кто женится. И единственным оправданием тому, кто связал себя узами брака, может служить божественная…

Внезапно он замолчал, осознав, что его слова звучат очень оскорбительно.

В конце концов, Друзилла — его кузина, и единственным положительным моментом во всем этом кошмаре является то, что она благородной крови, а не какая-то простолюдинка

И в то же время, разве может мужчина гордиться такой женой, разве может ее внешность — именно это только что чуть не сорвалось с его губ — служить ему убедительным оправданием окончания холостяцкой жизни.

Однако чувство стыда за то, что он втянул ее в эту историю, не покидало его, поэтому, хоть и неласково, он проговорил:

— Полагаю, мне следует извиниться.

— В этом нет надобности, — чистым спокойным голосом ответила Друзилла, что разозлило его гораздо больше, чем, если бы она была взволнована или подавлена.

Потом она сняла очки — это было, казалось, первым ее движением с тех пор, как они сели в экипаж, — и, приоткрыв окно, выбросила их на дорогу.

— Зачем ты это сделала? — полюбопытствовал маркиз.

— Это символический жест, — ответила она, и в мерцающем свете лампы он увидел, что она улыбнулась.

— И что же он символизирует? — спросил он.

— На самом-то деле они мне не нужны, — объяснила Друзилла. — Я носила их только для того, чтобы выглядеть как можно более непривлекательной, чтобы моя внешность никого не располагала к общению со мной.

— Неужели это было так необходимо? — удивился маркиз.

Ему стало странно, почему же он продолжает не верить словам этой девушки, которая, в конце концов, вытащила его из безнадежной ситуации.

Но когда он давал клятвы в церкви замка, — клятвы, которые он с огромным трудом выдавливал из себя, — он не мог не сравнивать внешность стоявшей рядом с ним невесты с чувственной красотой любимой им женщины.

Их невозможно было не сравнивать. Герцогиня, которую против воли заставили быть свидетельницей на этой грустной церемонии, постаралась предстать во всем своем великолепии. Только женщина могла понять, что ее туалет чересчур кричащий, что бриллиантовое ожерелье, мерцающее на ее белой шейке, и низкое декольте дорогого вечернего платья, свидетельствуют о полном отсутствии вкуса.

Но свечи в алтаре освещали ее искрящиеся светлые волосы, и маркизу казалось, что ее голубые глаза затуманены невыплаканными слезами, а губы еще более чувственны, чем всегда.

С большим трудом ему удавалось отвести от нее взгляд и смотреть на тусклое существо рядом с ним.

Бесформенное платье Друзиллы было отвратительного темно-коричневого цвета, ее волосы скрывала простая шляпка из дешевой соломки. На носу были очки, и, когда она вошла в церковь, маркиз подумал, что она похожа на сироту из приюта.

«Что же удивительного в том, спрашивал он себя сейчас, что все его мысли заняты тем, как над ним будут смеяться его приятели?»

И все-таки присущая ему любезность заставила его сказать:

— Прости меня, Друзилла, мне не следовало впутывать тебя в это дело.

— Тебе ничего больше не оставалось, разве не так? — ответила она. — Кроме того, не нужно извиняться. Ты дал мне то, чего я ждала долгое время.

— Что именно? — спросил он.

— Возможность стать Искательницей приключений, — прозвучал странный ответ.

— Кем? — вскричал он.

— Искательницей приключений, — повторила она. — Однажды я спросила папу, что такое Искательница приключений, и он объяснил, что это «женщина, которая ищет счастливую возможность устроить свою жизнь». Вот я и ждала удобного случая покончить с моим унылым существованием. Я благодарна тебе, Вальдо, за то, что ты дал мне этот шанс.

— Я счастлив, что хоть кто-то доволен, — угрюмо проговорил маркиз. — Полагаю, именно по этой причине ты и приняла мое предложение.

— Я оказалась перед выбором, — с горечью промолвила Друзилла, — ведь меня без всяких рекомендаций выгнали бы из дома. Это означало бы, что у меня не будет ни малейшего шанса найти новую работу, и тогда меня ожидали бы или голодная смерть, или грех.

Маркиз, охваченный стыдом за свое поведение, ничего не сказал, и они еще долго ехали в полном молчании, пока наконец Друзилла тихо не произнесла:

— Если ты уже успокоился, я хочу сделать предложение. Ты готов выслушать?

— А мне больше ничего и не остается, не так ли? — раздраженно выпалил маркиз. — Нам еще почти час трястись в этом проклятом экипаже до почтовой станции.

— Что бы ты ни говорил, а его светлость проявил великодушие, предложив нам этот экипаж, — сказала Друзилла.

— Уверяю тебя, он сделал это совсем не ради нас, — заверил ее маркиз. — Он сказал мне: «У меня нет ни малейшего желания, чтобы гости видели, как вы уезжаете из замка с женщиной. А именно так и случится, если вы отправитесь в вашем фаэтоне. Поэтому до границы моих владений вас повезут в моем экипаже. Потом вы пересядете в свой фаэтон — и можете катиться ко всем чертям!»

Последние слова маркиз произнес довольно резко. Помолчав, он пробормотал: